Наконец, жертва на экране отключилась надолго, и это не входило в планы мучителя, поскольку он все-таки не смог заставить ее признать нечто, только ему ведомое. Тогда к склоненному лицу женщины протянулся металлический прут с раскаленным небольшим крестом на конце. Она не чувствовала его приближения, а когда крест впился в кожу на щеке, пришла в себя, дернув головой, и снова закричала.
Паша пытался сосредоточиться на палаче, но он выглядел, скорее как тень. Иногда была видна рука или плечо, но силуэт полностью не попадал в кадр. Зато прекрасно были видны кожаные перчатки убийцы. Других особых, как и не особых, примет не было. Не было ничего, что помогло бы распознать убийцу. Все-таки Седов запомнил для себя, что судя по легким движениям, палач был молод. Кажется, выше среднего роста и худощав. Жаль, что не слышно голоса! Жаль, что по электронной почте не доходят отпечатки пальцев отправителя!
«Или его сообщника!» — дополнил сам свою мысль Паша.
Сюжет закончился удушением жертвы. И снова палача разглядеть было невозможно. Душитель переставил камеру таким образом, что было видно лишь ужасное, искаженное лицо жертвы. Нельзя сказать, что Седов раньше никогда не видел покойников или умирающих людей, но это убийство выглядело хуже многих. Оно было таким продуманным, разыгранным как пьеса с декорациями... Жуть пробиралась в душу холодными пальцами с первых кадров и не оставляла Пашу до конца сюжета.
Павел придерживал рыдающую Свету, боясь, что она обернется. Но Света уже не хотела ничего видеть и знать. Она хотела только спрятаться в самый темный угол Вселенной и забыться хоть ненадолго. Седов подумал, что ему придется просмотреть все сюжеты и, к тому же, переслать их по электронной почте на компьютер одного своего знакомого, специалиста по всяким съемкам. Есть вероятность, что удастся увидеть хоть что-то, что поможет отыскать сумасшедшего инквизитора, а главное, понять, где все происходит. Истерика любовницы могла помешать планам сыщика.
— Света, — он отстранил ее распухшее от слез лицо от себя. — Милая, подожди меня немного на кухне. Я должен закончить. Это работа и даже больше чем работа... Прошу тебя.
Паша осторожно встал с пола, поднял безвольную женщину, шатавшуюся от навалившихся переживаний, и повел на кухню. Света потеряла контроль над собой, своим телом, своими эмоциями. Она всхлипывала и бормотала невнятные междометия, ее даже немного тошнило от спазматических рыданий. Седов отметил для себя ее повышенную впечатлительность и абсолютное неумение держать себя в руках. Но это показалось ему лишь выражением слабости женственной натуры. Прекрасным недостатком, нет, милой особенностью совершенной женщины.