На подъехавший темный автомобиль Ира внимания не обратила. Вокруг было полно прохожих, компания подростков сидела на лавочке, лузгала семечки и громко смеялась. Парочка молодых родителей, похожих на суетливых трясогузок, была занята своим малышом, стремившимся сорвать с головы вязаную шапочку. Бабули со смаком мыли кости молодым, старики ругали Чубайса. Никто не смотрел на скромно одетую молодую женщину, которую окликнули из серого «Мерседеса». Женщина с удивлением оглянулась. Дверь со стороны пассажира была открыта, и она узнала водителя. Потом улыбнулась, пожала плечами и села в машину. Домой Ира больше не вернулась.
В те несколько часов перед смертью Ире Китаевой довелось пережить удивление, потрясение, разочарование, страх, боль и предсмертную тоску. На все это у нее было достаточно времени. Она успела даже вспомнить всех, кого любила и обрадоваться скорой встрече. Каждую страшную секунду ее поддерживал Бог, который теперь заполнял собой все. Если бы Ира не верила так глубоко и искренне, она мучилась бы мыслью: за что я умираю? За что мне это? Но теперь ей было почти легко. На все Его воля.
И лишь две вещи Иру приносили Ире настоящее глубокое страдание. Во-первых — нестерпимая физическая боль, а во-вторых — животный, неконтролируемый ужас при виде страшного преображения, когда лицо, уже любимое, превратилось в чудовищную маску Зверя. Оказывается, он давно следил за ней. Знал ее привычки и умело сам сыграл роль приманки. Он примитивно просчитал психологический тип самой Иры и сумел стать единственным человеком, которому она доверилась. Он бы мог просто похитить ее, но для него было важно обмануть ведьму, растоптать ее доверие.
Понять, в чем причина случившегося, было выше ее сил. Она видела только, что попала в руки сумасшедшего, маньяка, выследившего ее, раскусившего ее, обманувшего ее доверие, поймавшего ее, желающего причинить ей боль, а потом — убить. Он много страдал и почему-то в своих страданиях обвиняет Иру и ее институтских подруг.
Ей было уготовано испытание, состоящее из нескольких частей: сначала Виталий — она еще не знала его настоящего имени — пристегнул наручниками Иру к цепям на стене. Он заставил ее встать на небольшую табуретку и предупредил, что все серьезно, а кричать нет смысла. Ира стала спрашивать его о том, что происходит и в чем дело. Но Виталий не захотел сразу ответить на вопросы. Вместо этого она услышала:
— Желая искоренения еретической извращенности, а также во имя правды и справедливости предъявляю тебе обвинение в попустительстве злу и в участии в богопротивной Черной мессе. Ты признаешь свою вину?