Бывший парень Гели, Антон, снова встретился ей на улице совсем недавно. Он даже имел наглость поздороваться с ней и Геля ответила ему сладкой улыбочкой, решив в тот самый момент, что он долго будет вспоминать свою брошенную подругу. А его плебейка — еще дольше!
Решение надо было претворять в жизнь и немедленно. Кто это говорил, что месть — такое блюдо, которое надо подавать горячим? Дома она выбрала пару бутылок с коктейлем Молотова, приготовленных ее другом накануне, сложила их в пакет, добавила две проверенные зажигалки, и опасную бритву Лиса. Потом пошла к дому Антона. День уже приближался к вечеру, солнце село, и вскоре тьма, сравнимая только с темными замыслами Гели, сгустилась над головой злоумышленницы. Частный сектор, как называли этот район в центре Гродина бюрократы, словно вымер. Народ наслаждался сериалами, отдыхая после трудного дня: для большинства здешних обитателей рабочий день не заканчивался в восемнадцать ноль-ноль, а продолжался до темноты поливкой огорода и сбором небогатого урожая.
Она шла вперед, веселая, бодрая, обладающая решимостью и силой, впитавшими в себя обиду, горечь, зависть, злобу и боль. Сейчас ее сердце было свободным и радостным, а после исполнения замысла оно будет еще и спокойным.
В окнах частного дома, где проживали молодые, горел свет и вопило «Русское радио». «Будем дохнуть под тра-ля-ля!» — усмехнулась Геля. Ей ничего не стоило перемахнуть через низенький и реденький заборчик. Да уж, хозяин из Антона вышел никудышный! Вблизи дом представлял еще более жалкое зрелище, чем снаружи: покосившаяся мазанка, которую побелить некому. В окно, которое никто не потрудился завесить, был виден кухонный стол, застеленный газетой. На грубых общепитовских тарелках лежали помидоры, колбаса и хлеб. Натюрморт дополняла открытая банка кильки в томате и бутылка дешевой водки. За столом собралась семья: Антон с красным от алкоголя лицом и уже клюющий носом над своей тарелкой, его благоверная в грязном халате, половина пуговиц на котором была выдрана с мясом, и теща, тоже пьяная, с грудничком на руках.
«Как мило! — подумала террористка. — Антон дорогим вином в моей компании брезговал, а здесь, смотри-ка, беленькая идет без сучка, без задоринки!»
И вдруг Геля взорвалась. Она не закричала и не заплакала, она не стала бить стекла и ругаться матом. Трясущимися от бешенства руками достала из сумки бутылку с зажигательной смесью, чиркнула зажигалкой, дождалась, пока разгорится пропитанный керосином фитиль, и швырнула бутыль в форточку. Она увидела, что бутылка упала позади сидевших за столом. Взрыв оказался сильным, громким и достаточно мощным. Сразу погас свет и вылетели стекла из окон всего дома, сработала сигнализация в машине, стоявшей в соседнем дворе. Залаяли псы, в доме кто-то истошно, надрывно завизжал, закричал ребенок. Во двор выскочили две тени: одна — громоздкая, неловкая, хромая, а другая, без признаков увечий, явно мужская. Геля достала опасную бритву и обнажила лезвие.