Без поры, не ко времени,
вдоль и поперек неключимых дорог,
не знаючи путаюсь, пытаючи
своего роду-племени.
Много хожено – брошено, отдано, выдано,
моего роду-племени не слыхано, не видано.
Или до веку его не найти,
без огня по свету мыкаясь,
без воды да без пути?
Я стучалась к славному, богатому:
уж не ты ли мой брат крестовый иль родной?
мы ребятами
не с тобой ли прятывались по-за хатами?
рядились цветами на Троицу,
снежками околицу на святках забрасывали,
делились яблоками Спасовыми?
Говорит богатый: войди, сестрица,
будем вместе пить-есть, веселиться.
Сладко ест богатый, мягко спит –
не лежит к нему душа моя, не лежит.
Я наведывалась к бедному-нищему:
не с тобой ли, муж, мы одну и ту ж
искали сон-траву небоязненно,
ворожили, бла знимы,
у болот, за кладби щами?
не с тобой ли мы перелет птичий
встречали кличем в тумане,
на змеиной поляне?
венец принимали от синекосмой тучи,
у плакучей ивы по-над омутом?
да не наши ли кольца тонут там,
в заводи, где было нам плавати?
Говорит убогий: войди, подруга,
будем вместе жить-тужить,
беречься призору, порчи, сглазу да недуга.
Шатается бедный, с лица меняется, дрожит –
не лежит к нему душа моя, не лежит.
Побывала я у книжника-толковника
под самый конец: уж не ты ль мне батюшка-отец?
не твое ли я рождение?
не твоей ли волею во крещении
язвенно верой названа –
церковника обличение да искушение?
Милостив ответ и скор:
ты иди, претерпев до конца,
заблудшая овца, во двор Пастыря-Отца,
на пажити злачные, реки млечные,
там пребыть во веки вечные. –