— Сегодня у меня свободный график, — обращается он ко мне. — Где тебе еще нужно быть?
— Нигде, сэр. Однако учитывая… что Нико сбежал…
— Ну вот, теперь ты рассуждаешь совсем как Клаудия.
Но, повернувшись и впервые по-настоящему взглянув на меня, он обрывает себя на полуслове. Может быть, я и разбираюсь в выражении его лица, но он знает меня намного лучше — особенно, когда речь заходит о Нико.
— Уэс… — говорит он, и нам с ним все понятно без слов.
«Со мной все в порядке», — отвечаю я ему едва заметным кивком. Он прекрасно знает, что это ложь, но ему также известно, и почему я отвечаю именно так. Если уж у нас непременно должен состояться разговор на эту тему, то никак не в присутствии посторонних. Впрочем, я решительно настроен приблизить этот момент, поэтому направляюсь к Большелобому, который, похоже, здесь главный.
— Деклан Риз из музея мадам Тюссо. Спасибо, что согласились принять нас, — приветствует меня Большелобый, салютуя штангенциркулем и протягивая руку. — Мы, конечно, стараемся не беспокоить своих фигурантов второй раз, но популярность президента Мэннинга…
— Они просто боятся, что я постарел, и хотят удостовериться, что не ошиблись с размерами моего второго подбородка, — вставляет Мэннинг и игриво двигает нижней челюстью!
Сотрудники мадам Тюссо весело смеются. В особенности потому, что это правда.
— Нет проблем, — откликаюсь я, помня, что работа — прежде всего. — Однако прошу вас не забывать…
— Тридцать минут, — умоляюще восклицает Деклан, и его слова сопровождает очередная вспышка фотоаппарата. — Не беспокойтесь — я управился с Руди Джулиани за двадцать семь минут, и при этом у нас получились и его потрескавшиеся губы, и покрасневшие костяшки пальцев.
Женщина, заведующая глазными яблоками, готовит прикусной шаблон для снятия отпечатка зубов, а Деклан берет меня под локоть и отводит в сторону.
— Мы надеялись, что сможем получить у вас заодно и новую одежду. Что-нибудь подходящее, чтобы отразить неформальный образ жизни по окончании президентского срока, — сообщает он мне шепотом, достаточно громким, чтобы Мэннинг мог нас слышать. — Из офисов Буша и Клинтона нам прислали их рубашки для гольфа.
— Прошу прощения… обычно мы не делаем таких…
— Что прислали Буш и Клинтон? Рубашки для гольфа? — окликает нас Мэннинг, который, по обыкновению, не желает оставаться в стороне. Ежедневно нам приходится отказываться от десятков предложений и пожертвований, начиная с бесплатной доставки молока и шахматных фигурок, изготовленных специально для президента, и заканчивая просьбой дать автограф или обещанием выплатить десять миллионов долларов за согласие сняться в эпизодической роли в короткометражном фильме. Но когда речь заходит о его коллегах,