— Все в порядке? — окликает меня агент с коротко подстриженными каштановыми волосами, выходя из-за фургона в свет фар.
— Да… конечно, — отвечаю я.
Приходится взять себя в руки. Если я расскажу ему о своих подозрениях, ничего хорошего из этого не выйдет. От быстрого бега я задыхаюсь, и сердце гулко бьется о ребра моей грудной клетки. Но я продолжаю осматривать переулок. В нем нет ничего интересного, только пустые мусорные баки, несколько полицейских мотоциклов и наш мини-кортеж.
Лестница…
Я поворачиваюсь лицом к двери, но уже слишком поздно. С негромким жужжанием она захлопывается, автоматически запираясь на внутренний замок.
— Расслабься! — вновь окликает меня агент. — У меня есть ключ.
Он легко поднимается по ступенькам и вынимает из кармана кольцо с ключами.
— Мэннинг идет по графику? — интересуется он.
— Да… все отлично… строго по графику…
Агент внимательно разглядывает меня, медленно перебирая ключи.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке, Уэс? — спрашивает он, распахивая дверь, в которую я сразу же устремляюсь. — Ты выглядишь так, словно увидел привидение.
Он давным-давно смылся.
Полчаса спустя, после того как президенту был задан последний вопрос из списка предусмотренных протоколом («Вы скучаете по Белому дому?»), я сижу на заднем сиденье представительского лимузина, пытаясь разобраться в настроении Мэннинга.
— Неплохое сборище… — начинает он.
Это значит «тупые ослы».
— Согласен, — отвечаю я.
Это значит «я понимаю». Речи перед иностранцами всегда даются нелегко — аудитория не понимает примерно половины шуток, и Мэннингу становится жаль себя, поскольку по случаю его прибытия жизнь в стране более не замирает.
На переднем сиденье машины два агента Секретной службы хранят мертвое молчание. Даже ничего не шепчут в свои крохотные передатчики. Это значит, что они нервничают. Еще там, в Центре сценического искусства, я сообщил им, что видел постороннего у гримерных. Когда меня попросили описать его, я рассказал все, умолчав лишь о цвете глаз, равно как и о том, что мужчина очень походил на Бойла. М-м-м… в общем, это был наш погибший заместитель руководителя аппарата, которого мы похоронили восемь лет назад. Между осторожностью и паранойей иногда пролегает очень тонкая грань.
Когда наш автопоезд замирает у подъезда «Дворца золотых коней» — самого роскошного и чрезмерно декорированного лошадьми отеля Азии — трое служащих открывают дверцу лимузина.
— Добро пожаловать, господин президент.
В этом отеле, рассчитанном исключительно на особо важных персон, имеется восемнадцать лифтов и семнадцать лестниц, по которым можно незамеченным пробраться внутрь. Когда мы были здесь в последний раз, то воспользовались, по меньшей мере, половиной из них. Сегодня я прошу агентов Службы провести нас через парадный вход.