Бонни ошеломило количество людей, которые прибыли на похороны и заполнили часовню. Августина, одетая во все черное, с простыми жемчужными бусами на шее, прятала свою скорбь под черной вуалью. Бонни заняла место рядом с бабушкой. Теперь, когда ее глаза привыкли к тусклому свету больших восковых свечей, стоявших на алтаре, она видела отблеск гроба, сделанного из красного дерева. Вдруг эти суматошные дни, когда она узнала о смерти отца, потеряли для нее смысл. Осталась лишь острая боль утраты. На мгновение ей показалось, что она теряет сознание. Августина, увидев это, осторожно и нежно взяла девушку под руку.
— Не перед слугами, — сказала она.
Бонни кивнула в знак согласия и почувствовала, как кровь прилила к щекам.
Поминальная месса была долгой и торжественной. Мужской хор вторил молитвам священников. Голоса мальчиков звучали все выше и выше. В одном куплете голос солиста так дрожал, что, казалось, звук, поднимаясь, как легкая струйка дыма, растворяется в вышине. Бонни чутко уловила все это, теперь она действительно поверила в то, что ее отец умер.
Когда присутствующие опустились на колени для молитвы, Августина, тяжело опираясь на трость, тоже встала на колени. Она, стоя рядом с внучкой, молилась за душу сына и счастье Бонни.
Многие не пришли на саму службу, но присутствовали при открытии семейного склепа, где теперь покоилось тело Джеймса. После церемонии все выразили соболезнование Августине, а затем гостиная особняка быстро наполнилась «сливками» бостонского общества, обменивавшимися новостями и сплетнями. Бонни в благоговейном страхе прошептала бабушке:
— Я никогда не видела столько людей в одном помещении.
Августина улыбнулась.
— Твоего отца очень любили. Все эти дамочки гонялись за ним в свое время.
Бонни вздрогнула, как от боли:
— Но он женился на моей маме.
Августина кивнула.
— И какое счастье, что так вышло, правда? — Она положила руку на плечо девушки. — Теперь у меня есть ты.
Тут Бонни вспомнила, что забыла позвонить матери после приезда в Бостон.
— Можно мне выйти и позвонить маме? — спросила она.
— Конечно, дорогая, — сказала Августина.
Бонни прошла через гостиную, где висела картина Рембрандта, затем через зал с картинами других голландских мастеров, и, наконец, оказалась в своей комнате. Несколько минут она посидела на кровати, размышляя над тем, что с нею случилось с тех пор, как она уехала из Мерилла.
— Мне было интересно, позвонишь ты или нет, — обиженно сказала Лора. — Я сижу на телефоне и жду.
— Извини, мама. Я была так занята. Бабушка возила меня в Бостон за новой одеждой. Здесь такой большой дом. — И Бонни рассказала матери о похоронах.