— Как ужасно! — Бонни содрогнулась.
— Да, но история этого дома не всегда леденила кровь. — Уинни улыбнулась. — В восемнадцатом веке этот дом славился вечеринками и музыкой.
Их разговор был прерван громким шумом, доносившимся со двора.
— Это приехали остальные. Пойдемте и встретим их. Его светлость всегда в дурном настроении, когда путешествует.
Шум слышался все ближе и ближе, и спустя несколько минут Бартоломью уже входил в дом. Маргарет решила отвести его в кабинет.
— Идем, дорогой. Ты устал. Уинни уже разожгла камин и сейчас принесет чай с твоими любимыми ореховыми пирожными.
Саймон любил сидеть в удобном кожаном кресле у огня. Его кабинет был заставлен в основном книгами викторианской эпохи. На стене висела картина кисти знаменитого художника.
— Только один человек мог прилично рисовать лошадей, — всегда говорил Саймон, входя в кабинет.
— Да, дорогой, — соглашалась Маргарет.
— Единственное, что стоит рисовать, так это лошадей или корабли. Все остальное дрянь. Просто дрянь.
Маргарет вздохнула. У нее была бесценная коллекция английских пейзажей. Часто Саймон требовал продать их.
— Зачем нам картины с лежащими на полях коровами?
— Они не… Знаешь, ты несправедлив, — протестовала Маргарет.
Сейчас, в кабинете, Маргарет нужно было создать уютную спокойную обстановку для мужа. Уинни вкатила стол на колесиках в комнату.
— Специально для вас я сделала сэндвичи с малиновым джемом.
Саймон что-то проворчал, затем ткнул толстым пальцем в пирожное.
— Много орехов? — спросил он, глядя на Уинни.
— Столько, сколько возможно. — И она улыбнулась Маргарет. «Как ей только удается с ним справляться», — подумала Уинни.
Все устали после поездки. Саймону и Маргарет подали обед прямо в кабинет. Остальные обедали на кухне. Подавали тушеного зайца.
— Я сам его застрелил, — похвастался Марк.
Бонни понравился аромат, исходивший из кастрюли. Она забыла о всякой брезгливости.
— Это просто восхитительно. — Мясо оказалось нежным, и Бонни почувствовала вкус вина в соусе. — Есть еще какой-то привкус, но я не могу понять, что это такое.
— Мы не говорили тебе. Зайца всегда готовят в его крови.
— Да?
Джон улыбнулся.
— За хорошими манерами мы скрываем, что едим рубец, печень, почки, язык и мозги. Шотландцы, конечно, зашли слишком далеко с телячьим рубцом с потрохами и приправой.
Бонни неопределенно пожала плечами.
— Конечно, в Америке мы такого не едим, но мне очень понравился тушеный заяц. Вы научите меня, как его готовить? — спросила она Уинни.
— Конечно, дорогая. Сразу же после охоты.
— Мы все идем на охоту?
— Нет, охотятся только мужчины, — объяснила Паулина, пытаясь успокоить своих четверых детей. — Папа не позволяет женщинам охотиться. Он говорит, что запах духов отпугивает животных. Наше дело — снять шкуру, разделать животное.