В ее очах веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне роз моих увянувший венок.
Восторга у подруги как не бывало.
— Ну и чему ты радуешься, дурында? Вот обязательно надо под руку какую-нибудь гадость сказать! Козий вариант меня больше устраивал. Хватит нам читать заупокойные вирши. Хорошо, хоть на пути ни одного кладбища не видно. Уж вечер близится, я бы ни за что мимо не поехала. Олег, ты что там молчишь?
— Спина-а-а… — голосом рекламного деда пожаловался Прутков.
— Правда, что ли? Это тебя Иркино выступление добило. Ты слишком вошел в образ. Ир, займись делом, вытащи из бардачка аптечку и дай ему таблетку диклофенака. Или «дихлофенака»? Все время путаю одну букву. Сильное средство, но вреда от него меньше, чем от тебя.
— Его, случайно, не из дихлофоса делают? — попытался пошутить Прутков, в ответ я тоже пошутила — мы обязательно уточним это у патологоанатома. Перебирая упаковки с лекарствами, как бы между прочим, поинтересовалась у юмориста именем белобрысого незнакомца. «Дихлофосная» шутка натолкнула меня на новое решение старой задачи.
— Фига себе! — мигом среагировала Наташка. Можно подумать, ее спрашивают.
— Да не фига! — строго осекла я подругу. — Помнишь запах от газового баллончика в квартире Прутковых?
— У меня нет провалов в памяти. Это был слезоточивый газ, но нас в коридоре не проняло. Хорошо, хоть не довелось им «насладиться». Так что я не в обиде. Даже не знаю, с какой гадостью сравнить.
— Не важно. Вчерашним вечером сиганувшая из Прутковского окна «белобрысость» неслась за нами по скверу, обгоняя собачью свору. Вот только не лаяла. Я его по фигуре и куртке опознала. Не приведи, господи, если и он меня по таким же приметам запомнил, только вида не подал. Господин Прутков тоже сталкивался с ним раньше. Думаешь, почему он, страус неоперившийся, согнулся перед мужиком в три погибели? Из скромности? Стеснялся демонстрировать свою разбитую физиономию? Да ничего подобного. На самом деле он боялся быть узнанным белобрысым!
— Я забыл вытащить из сугроба очки, — посетовал Прутков.
— Весной прорастут, летом заплодоносят, — отрезала я. — Не уходи от темы.
— И не надо мне никакой таблетки, — пошел Олег на шантаж. — Поболит и перестанет.
— Да кто ж тебе теперь ее даст? — ласково пропела Наташка. — Пытать будем. Ир, убери аптечку, а то все содержимое на пол вывалишь. Ты, болезный, правду-то от боевых подруг не скрывай.
— А я и не скрываю. Просто не совсем уверен, что не ошибаюсь. Видел похожего типа всего один раз, да и то в глазок Ириной входной двери. Это посыльный из команды Анастасии. Я ж вам рассказывал. Представившись работником милиции, вместе с дружками пытался проникнуть к вам. Тот самый мужик, которому удалось потеснить вашу соседку и шагнуть в коридор. Я его в профиль узрел, но «белобрысость», как говорит Ирина, показалась мне главной приметой. Клянусь, я его ни до ни после этого не видел. Никак не могу понять, каким образом он связан с Мусаловым! И я действительно согнулся на дороге только потому, что боялся быть узнанным. Этот мужик вполне мог видеть меня у Анастасии.