Перевезенные в морг тела обоих героев были продемонстрированы иностранным корреспондентам, которые были потрясены этим неспровоцированным актом жестокости. Фотографии с соответствующими подписями попали в американские, английские и французские газеты. Неожиданный международный резонанс, вызванный этим событием, заставил генерала Франко назначить расследование, но оно ни к чему не привело, а впоследствии официальная пропаганда отрицала сам факт этого злодеяния. Весть об этом варварстве мгновенно облетела отряды ополченцев и милиционеров, тут же решивших расстреливать еще в воздухе спускавшихся на парашютах пилотов сбитых самолетов, наивно считая, что это могут быть только немецкие, итальянские и франкистские летчики. К сожалению, это было далеко не так, и в тот же день, когда был смертельно ранен Сергей Тархов, в схватке с итальянскими истребителями над западными окраинами Мадрида был сбит И-15 лейтенанта Фернандо Р.Вилтары (It. Fernando Roig Viltara). Испанец покинул кабину горящего самолета, но, как только над ним раскрылся спасительный купол парашюта, его буквально изрешетили пулями с земли…
Оба печальных инцидента были отмечены в приказе командующего обороной Мадрида генерала Миахи (Miaja), который запретил впредь под страхом тюремного заключения «стрелять в сбитых летчиков, покинувших свои самолеты с парашютами». При этом особый акцент был сделан на то, что «сбитые вражеские пилоты могут обладать ценными сведениями для командования Республики».
К концу первой декады ноября стало очевидно, что ПВО Мадрида, усиленная советскими истребителями и зенитной артиллерией, в состоянии отражать налеты немецких, итальянских и франкистских бомбардировщиков даже при условии сопровождения последних крупными нарядами «Хейнкелей» и «Фиатов». Безусловно, ключевую роль в системе ПВО столицы играла «телефоника» – высокое здание городской телефонной станции, где был развернут центральный пост ВНОС, оснащенный зенитными дальномерами. Находившийся, в полном смысле, под ним, узел связи, позволял быстро передавать сигнал тревоги на аэродромы, откуда незамедлительно поднимались дежурные звенья перехватчиков. В результате, наносить внезапные удары по городу стало невозможно.
Разбомбить же этот «нервный центр» мятежники даже не пытались, поскольку экипажам бомбардировщиков после появления «курносых» и «мошек» ни разу не удалось даже дойти до него. К тому же, сознавая важность этого пункта, республиканское командование надежно прикрыло его батареями советских 76,2-мм зенитных орудий и 20-мм «Эрликонов». Причем последние вообще находилась на крышах близлежащих домов. Организовать же по- настоящему массированный налет франкистам не удавалось из-за нехватки самолетов, в значительной степени уже повыбитых в полугодовых боях. Приходилось считаться и с мировым общественным мнением. И все же, несмотря на то, что бомбить объекты столицы франкисты и их союзники уже не решались, передний край республиканской обороны довольно сильно страдал от ударов вражеской авиации. Причина заключалась в том, что противник действовал мелкими группами, которые подходили к переднему краю прячась в облаках, а затем внезапно ныряли под нижний край облачности, мгновенно восстанавливали ориентировку, наносили удар и тут же поворачивали обратно. Поднимаемые по сигналу с «телефоники» истребители в большинстве случаев появлялись поздно и лишь изредка успевали догнать уходящего противника.