– Круто! – сказала дочь и погладила Алёну Дмитриевну по голове. – Не расстраивайся, мама. Это даже хорошо. Станет наше семейное недоразумение гражданкой Фатерлянда. И будет у неё красивый кукольный домик и пенсионные льготы. Будем в Германию на каникулы гонять. Ты сколько немцу лет дашь?
– Что? – не сразу поняла Алёна Дмитриевна.
– Сколько лет даёшь немцу, чтобы начал бухать как русский и отправился в мир иной?
Со смехом сошлись на трёх. Хотя что в таких жутких шутках весёлого? В жизни вообще весёлого мало.
А через пару лет, когда в профессиональной жизни уже заместителя главного врача по акушерству и гинекологии одной из московских ГКБ Алёны Дмитриевны Соловецкой случилось невесёлое, она решила, что пора что-то изменить. Она могла бы постараться и выкрутиться, и остаться начмедом – и так далее, и так далее, и так далее. Но если прозвенел звонок – иногда надо поднять трубку и ответить. Мегаполис Алёне давно надоел. Надоела работа. Да, даже работа надоела. Точнее, не сама работа, а атмосфера на работе. Надоели коллеги, надоела бесконечная ответственность, надоели так называемые подруги и приятельницы, сочувствующие Алёне Дмитриевне, завидующие Алёне Дмитриевне и осуждающие образ жизни Алёны Дмитриевны.
«В нравах дамы города N. были строги, исполнены благородного негодования противу всего порочного и всяких соблазнов, казнили без всякой пощады всякие слабости. Если же между ими и происходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходило втайне, так что не было подаваемо никакого вида, что происходило; сохранялось всё достоинство, и самый муж так был приготовлен, что если и видел другое-третье или слышал о нём, то отвечал коротко и благоразумно пословицею: “Кому какое дело, что кума с кумом сидела?”»
Но до Алёны Дмитриевны было дело всей больнице. Надоел Алёне Дмитриевне и вялотекущий роман с тем самым «пятилетним» богатым дядей. Замуж она за дядю не хотела. Дядя, что правда, и не предлагал. У богатого дяди были жена и дети. Это что, тоже карма? Впрочем, даже если бы этот богатый дядя был одинок, как отрубленный перст, Алёна Дмитриевна всё равно бы не хотела за него замуж. Потому что кожезаменитель. Да и вообще, она уже привыкла жить одна. Она вообще была одиночкой. Даже любимая дочь была просто любимая дочь. Их жизни были рядом, но жизни были разные. Дочь окончила школу и пошла учиться дальше. Поэтому Алёна поднапряглась, продала бабушкину трёшку и купила в этом же подъезде двушку, оформив квартиру на дочь. Добавила к образовавшейся сумме немногие сбережения и купила себе приличный двухэтажный коттеджик с очень ухоженным участком, нечаянно построенный каким-то архитектором «для себя» в глуши, но для себя так и не пригодившийся. Всегда в этой жизни есть место времени, когда чьё-то «для себя» оказывается ему совершенно не к лицу, а тебе как раз впору.