Равнодушие святых ему, наверное, передалось, и он с таким же равнодушием, с каким они рассматривали Корнышева, подумал об оставленной им за воротами Кате. Он отгородился от этой девчонки, укрылся от нее на этой мужской территории, и ему не нужно было сейчас думать о том, что ей сказать, и о том, не попадет ли он случайно впросак, если скажет что-то не то, и мозг его не был отягощен анализом сказанного Катей. На Корнышева снизошло просветление и необыкновенное спокойствие, которое – он это точно знал! – продлится ровно столько, сколько он пробудет на территории монастыря. Он глубоко вздохнул, открыл глаза и вдруг увидел прямо перед собой крест, не замеченный им раньше. Тот самый крест, о котором ему рассказывала Екатерина. Откуда она знала? Прочитала где-то. В какой-нибудь книжке для туристов. Но дальше ворот ее не могли пропустить. А до ворот дорога ей знакомая. Была здесь, уже поднималась на гору когда-то. С Ванькой своим, не иначе.
Он обнаружил, что снова думает о Кате и что безмятежность его покинула, и, раздосадованный, вышел из церкви. Во внутреннем дворе-колодце на скамье сидел молодой монах, перебирал простенькие четки. Их взгляды встретились. Черные, как смола, глаза. Черные одежды. Интересно, этот парень действительно верит в бога? Он так высоко забрался на гору и поселился в монастыре для того, чтобы быть ближе к богу? Или только для того, чтобы быть дальше от людей? Дальше от людей… Как Алла Михайловна Ведьмакина. Уехала с детьми на Кипр. Тоже подальше от людей. От тех, кто ее знал прежде. Уезжают не к кому. Уезжают от кого. Они и сейчас боятся. Годы прошли, а они не возвращаются. И по своей воле не вернутся.
* * *
Корнышев вышел к ожидавшей его Кате с видом умиротворенным и благодарным. Катя смотрела на него с выжидательной улыбкой. Корнышев приблизился, осторожно взял руку девушки в свою и поцеловал ее. Катя смутилась.
– Удивительное место! – голосом расчувствовавшегося человека, которому только что открылась истина, произнес Корнышев.
– Вам понравилось? – обрадовалась Катя.
– Очень! Как жаль, что дорога туда вам закрыта. Вы ведь за этими воротами не были никогда?
– Разумеется, нет.
– Но кого-то вы сюда привозили, – понимающе улыбнулся Корнышев. – Ваню?
Улыбку с Катиного лица будто ветром сдуло.
– Да, – коротко ответила девушка.
– Вы на меня, пожалуйста, не сердитесь, – попросил Корнышев. – Вам, может быть, когда-то и кажется, что я говорю что-то не то, но я не со зла, честное слово…
– Я не сержусь. Просто тема для меня такая…
– Неприятная? – подсказал Корнышев.