– О каких консультациях ты говоришь?
– Ты хочешь, чтобы я тебе помог с мужиком этим разобраться? – прямо спросил Глеб.
– В общем, да.
– Нет, Илья, я этим заниматься не буду. Я бы тебе помог…
– Да не мне бы ты помог, – поморщился Горецкий. – Ты решил, что я хочу, чтобы ты меня негласно консультировал? Чтобы я с твоей помощью мужика этого расколол, и мне за это от моего начальства очередная звездочка на погоны и прибавка к зарплате, а тебе от меня бутылка французского коньяка в благодарность за помощь?
По глазам собеседника Горецкий видел, что нечто подобное Глеб и предполагал.
– Я тебе сейчас все расскажу, – пообещал Горецкий. – Выдам страшную тайну.
– Не надо! – слабо запротестовал Глеб.
– А без этого ты ничего не поймешь и ничему не поверишь, – убежденно сказал Горецкий. – Ты помнишь президентские выборы девяносто шестого года? «Голосуй или проиграешь!», президент танцует на сцене, коробка из-под ксерокса, олигархи…
– Помню, конечно.
– Тогда власть едва не облажалась. Судьба президента висела на волоске. Рейтинг был где-то в районе нуля, демократия в опасности, красно-коричневые рвутся к власти. Помнишь этот психоз?
– Помню. Истерия была что надо.
– Да. Но обошлось. Пришли на помощь олигархи, дали денег, демократию спасли. Но страх запомнился.
– Я уже успокоился, – сказал Глеб. – Давно забыл.
– Я не про тебя. Я про тех, кто наверху. До них наконец дошло, что если у тебя есть власть, а денег нет, то и власти очень скоро не будет. И они стали копить деньги. Личная заначка президента. На тот случай, если в следующий раз олигархи передумают помогать. Стали создавать такой секретный фонд.
– Президент стал создавать?
– Я не думаю, что лично президент. Короля ведь делает свита. Но это сейчас совсем неважно – знал он или не знал. Главное, что точно известно: этот фонд есть, деньги туда перекачивались. Сведений мало, все засекречено, и документов пока никаких не удалось найти, все пока что рассчитано эмпирически, на глазок прикинули, сколько в том фонде денег может быть. Ориентировочно – двадцать пять миллиардов долларов.
Глеб слушал молча и никак не реагировал. И цифра, названная Горецким, его вообще явно не поразила. Большие деньги, даже очень большие деньги, когда они принадлежат не тебе, а кому-то другому, а тебе они не достанутся никогда и вообще никакого влияния на твою жизнь оказать не способны – ну и какой же к этим деньгам у тебя может быть интерес?
– И эти деньги пропали, – сказал Горецкий. – Просто исчезли.
– Разворовали? – понимающе посмотрел Глеб.
Ничего, мол, удивительного. Знаем, где живем. Я, мол, что-то такое и предполагал с самого начала. Ты еще только начал свой рассказ, а я уже заподозрил, что чем-то таким некрасивым все и закончится.