– Это совсем другое, – сказал Глеб. – Женщина и мужчина могут, конечно, жить в браке. Это семья. А могут жить отдельно, и у каждого своя жизнь, а встречаются они только время от времени.
– Зачем?
– Только ты не говори, что не знаешь, откуда берутся дети, – сказал Глеб.
– Знаю, – сообщила она серьезно.
– Ну и наверняка ты знаешь, что не все и не всегда заканчивается детьми. Иногда это делается просто для удовольствия.
– Что делается?
Растерявшийся Глеб заглянул Жене в глаза. И обнаружил, что она нисколько над ним не иронизирует.
– Мужчина и женщина общаются, – сказал Глеб. – Для удовольствия. И я тоже общаюсь. Хотя здесь, как видишь, со мной никто не живет. Так не бывает, чтобы мужчины без женщин. Или женщины без мужчин. То есть бывает, но только в исключительных случаях. Где-нибудь в монастырях, к примеру.
– Где? – озадачилась-растревожилась Женя.
Еще одно слово, выпавшее из ее памяти.
– Монастырь, – сказал Глеб. – Такое место, где живут монахи. Это если мужчины. А если женщины, то они – монахини. В черных одеждах ходят.
У Жени дернулась щека. Занервничала.
– Ну что такое? – ласково спросил Глеб. – Что-то в моих словах не так? Давай разбираться.
Он по опыту знал о том, что все недоразумения должны разрешаться сразу.
– Я же помнила слово «монастырь»! – потерянно сказала Женя. – И опять забыла! И про монахов ты мне уже говорил. Помнишь, совсем недавно? Мне приснился монастырь, и я тебе рассказывала…
Ее надо было сейчас поддержать. Чтобы отчаяние не овладело ею надолго.
– Вот видишь, к тебе возвращается память! – одобрительно оценил Глеб.
Женя недоверчиво замотала головой.
– Что-то еще усваиваешь нетвердо, – признал очевидное Глеб. – Но ведь ты вспоминаешь! У тебя получается! И ты вспомнила о том, что уже был разговор о монастыре. Правильно?
– Да.
– Ты все еще балансируешь на грани, Женька. Будто идешь по дорожке из досок, доски эти перебросили через топь, через гиблые места, через болота, и ты иногда еще в эту топь шлепаешься, глупо было бы отрицать, что не все еще с твоей памятью ладно. Но ты уже научилась выкарабкиваться, уже знаешь, как по досточкам этим идти…
– Зачем ты меня успокаиваешь? – вздохнула Женя.
– Потому что ты не должна заниматься самоедством, – сказал Глеб. – Если будешь печалиться и все на свете проклинать – ты дольше будешь выкарабкиваться. Надо идти, идти по этим досточкам быстрее, чтобы до твердой земли добраться. Так что давай вместе. Давай будем вспоминать. Давай будем думать, как там у тебя в прежней жизни было. Я опять к этому твоему мужчине возвращаюсь, – упорно вел разговор в нужном русле Глеб. – Давай вместе размышлять. То, что у тебя кто-то был, – в этом я нисколько не сомневаюсь.