– А дальше случилось то, что случилось.
– Но Костя-то тут при чем?!
– Я не знаю.
– Будьте вы прокляты! – вырвалось у Светланы.
Для нее сейчас в Ольге персонифицировалось все зло, обрушившееся на их семью. Не будь Ольги, наверное, думалось ей, и не случилось бы всех тех несчастий, которые пришли в этот дом.
– Уходите!
– Вы не можете меня прогнать, – пробормотала обескураженная Ольга. – Забудьте, что я – это я. Умоляю вас. Речь идет о Косте, о его судьбе.
– С этим я как-нибудь разберусь сама!
– Мы должны вместе…
– Вон!
Мне показалось, что единственное, чего сейчас хочет Светлана, – это остаться одной. Так раненый зверь уползает в непроходимую чащу, чтобы в одиночестве зализывать нанесенные ему раны.
Я вышел в коридор. Ольга как раз шла к выходу и наткнулась на меня.
– Вы?!
Отшатнулась, словно я был призраком. За ней маячило заплаканное лицо Светланы.
– Я хочу, чтобы и вы ушли, – сказала мне Светлана.
И я тоже в ее глазах был виноват.
– Простите, – сказал я.
Я действительно чувствовал вину, хотя и не отдавал себе отчета – чем провинился.
Мы с Ольгой вышли из квартиры. За нашими спинами с грохотом захлопнулась дверь. Я вызвал лифт. И тут Ольга разрыдалась. Сегодня в ее жизни был не самый лучший день. И в лифте она плакала. Казалось, источаемое ею горе заполнило весь объем кабины. Ее лицо было совсем близко. Я кожей ощущал ее горячее дыхание. Неожиданно даже для себя самого привлек Ольгу и поцеловал, снимая слезинку с ее щеки. И больше ничего сделать не успел: Ольга отстранилась и отхлестала меня по лицу.
– Не смей! – кричала истошно. – Не смей! Не смей!
Настоящая истерика.
Лифт остановился на первом этаже. Створки открылись. И я увидел встревоженное лицо какого-то старичка. Наверное, он слышал крики.
– Все нормально, – пробормотал я. – Вам не о чем беспокоиться.
Кажется, он не очень-то мне поверил.
* * *
Сеня Муравьев работал в риэлторской фирме, одной из многих, занимающихся недвижимостью. Было ему немногим за сорок, он закончил технический вуз, успел поработать по специальности, но недолго – грянули перемены, и очень скоро выяснилось, что место работы придется менять. За последующие несколько лет он побывал рекламным агентом, менеджером по продаже мебели и даже торговал «Гербалайфом», пока не прибился к риэлторской фирме, где и трудился последние два с половиной года. Особых благ он не приобрел и работой, если честно, иногда даже тяготился, но вся неприятность капитализма заключается в том, что по собственному желанию уволиться с работы ты можешь в любой выбранный тобой момент, а вот устроиться на работу – это уж дудки, и Сеня Муравьев, четко усвоив это неприятное во всех отношениях правило, продолжал тянуть лямку, справедливо рассудив, что от добра добра не ищут.