- С самого начала! Немедленно отправляйся домой. Тебе здесь нечего делать!
- Так интересно же, - пояснил мальчик.
- Что ты слышал?
- Как песни пели... слышал. А когда говорили, было плохо слышно. Но про собак я слыхал.
Мальчишке не хотелось уходить. Сейчас, глядя в окно школы, он сделал удивительное открытие. Оказывается, учителя могут петь, смеяться, есть винегрет - как все обычные люди. Но от этого они не упали в его глазах, напротив, приобрели новые любопытные качества и стали ближе.
К окну подошел "химик":
- Хочешь бутерброд? - спросил он мальчика.
- Я сытый.
- Тогда давай отсюда. Одна нога здесь, другая дома. Понял?
- Понял, - ответил мальчик, но с места не тронулся.
Пришлось в дело вступиться Прокопу. Он подошел к окну и строго - он умел это делать - глянул на маленького нарушителя спокойствия.
- Ты знаешь, кто я? - спросил он мальчика.
- Прокоп! - выпалил первоклассник.
- Правильно. А тебя как звать?
- Я Шурик.
- Так говоришь - про собак интересней?
- Интересней.
- Расскажу... в другой раз. А теперь, брат, дуй отсюда. Договорились?
- Договорились!
Подбородок отклеился от подоконника. И мальчик растворился во тьме летней ночи.
- Мне нравится этот ушастый Шурик, - сказал Прокоп, тяжело опускаясь на стул. - Я люблю, когда во взрослом можно разглядеть ребенка, а в ребенке просматривается взрослый. И никакой мути! Кстати, у кого учится этот Шурик?
- У Зиночки, - тихо сказала Анна Ивановна.
Зиночка молчала, не зная, краснеть ей за своего ученика или гордится им. И тут, словно отвечая ее мыслям, старый учитель сказал:
- Мы часто допускаем ошибку: воспитываем в детях себе подобных. А надо воспитывать их такими, какими мы сами мечтали стать, да вот не вышло... Надо, чтобы этот Шурик не стоял, понурив голову перед малиновой скатертью, как молодой Прокоп. А рванул бы ее на себя и крикнул бы в лицо судьи и подсудков: "Что вы из знамени скатерть сделали? Да еще чернильных пятен наставили!.." Сперва мне, как Галилею, говорили: "Отрекись!" Я твердил им: "А все-таки она вертится. Люблю!" Мне в ответ: "Не должна она вертеться. Не имеет права учитель влюбляться в ученицу. Если все учителя влюбятся в своих учениц..." Тогда я стал просить их: "Вы хоть ее пожалейте!" Ничего не пожалели черные монахи. "Мы, - говорят, - за тебя перед роно отвечать не будем!"
В окне давно уже не было круглой ушастой головы, но все учителя время от времени посматривали в сторону окна, как бы опасаясь, что маленький хитрец затаился где-нибудь внизу и появится снова.
- Что же было дальше, Прокофий Андреевич? - спрашивали со всех сторон, когда старый учитель умолкал и погружался в свои мысли.