– Так я вроде как уже, – отвечал озадаченный Филипп, явно удивляясь тому, что товарищ подполковник мог запамятовать.
– Так я не понял, – не понял Байстрюков. – Ты что – женат? Или вроде как?
– Ну, в общем, мне кажется, что я женат, – сказал Филипп, подумав.
– Да?! – очень правдоподобно изумился Байстрюков. – А на ком?
– На Алле, – сказал Филипп. – На Борисовне, в смысле.
– Ты что – серьезно? – удивился подполковник. – Я-то думал, это фишка у вас такая. Для прироста популярности. На потребу желтой прессе, так сказать.
И только слышавший весь этот разговор Миша Брусникин воспрял было духом, как подполковник Байстрюков его снова огорчил и всяческих надежд лишил начисто.
– Ладно, с Аллой я решу! – сказал подполковник, и по его уверенному виду можно было догадаться, что за ним не заржавеет. – Я тебе жену нашел, Филипп. Справная девка. Кровь с молоком. Еще меня благодарить будешь.
И он эти слова в аккурат тогда произнес, когда они нос к носу с Клавой очутились. Клава глупо хихикнула и сделала книксен.
– Вот! – сказал подполковник Байстрюков. – Уже и в белом платье. Хоть прям сейчас под венец.
– Нет, ну нельзя же так вот сразу, – капризно произнес Филипп.
– Именно сразу! – сказал с нажимом Байстрюков.
– Нет, я не хочу, – продолжал капризничать Филипп. – Ну что это такое, в самом деле! Да и Алла…
– А Алла с тобой уже, считай, в разводе, – сказал безжалостный подполковник Байстрюков и посмотрел на собеседника холодным взглядом инквизитора. – Ты забыл, что на гастролях в Сыктывкаре отчебучил?
– А вы откуда знаете?! – дрогнул Филипп.
– У меня работа такая – все знать. И у тебя теперь два пути. Или ты ведешь эту красавицу в загс, или я веду тебя к прокурору, – сказал словами киношного героя Байстрюков. – Но к прокурору – это я тебе очень не советую, Филипп. Реальный срок. На зоне тоже можно петь, конечно. В художественной самодеятельности. Но Алла тебе туда передачки возить не будет.
– Почему? – заметно занервничал Филипп.
– У нее ж гастроли, – сказал Байстрюков рассудительно. – Творческий человек себе не принадлежит, он служит искусству. Сам знаешь, где-то не доешь, где-то не доспишь, а культуру в массы нести надо, это святое. Тут не до тебя, ты же понимаешь.
Филипп посмотрел задумчиво на Клаву, как будто взвешивал для себя, что для него ужаснее: тюрьма или семейная жизнь с этой вот девахой. Чтобы он сдуру не выбрал тюрьму, подполковник Байстрюков подсказал вкрадчивым голосом:
– А тут тебе никакой тюремной самодеятельности, Филипп, а сплошная семейная жизнь со всеми ее, бляха-муха, прелестями. Пирожки с капустой, водочка по пятницам и совместный просмотр телепередачи «Поле чудес». Поди плохо?