— Прости меня, — тихо проговорил он. — Прости меня, пожалуйста. Я должен был поверить тебе…
Эстрелла уткнулась ему в плечо. Все, что он мог — это гладить ее по спине, по волосам…
Ей хотелось, чтобы эти мгновения продолжались вечно. Быть в его объятиях, что может быть лучше! Она чувствовала себя такой защищенной и любимой. Но ничто не длится вечно. И ее слова уже бессильны что-либо изменить.
Через минуту-другую Эстрелла перестала плакать, подняла голову и посмотрела Рамону в глаза. И поняла, что он по-прежнему чем-то озабочен. Ее рассказ снял лишь часть его забот.
— Но ведь не в этом дело, да? — чуть слышно проговорила она. — Я ведь вижу, что твоя злость полностью не ушла. Есть что-то еще.
Он выглядел сбитым с толку, когда поднимался с колен.
— Это может подождать.
— Нет, не может! Если ты обвиняешь меня во лжи, тогда ты обязан рассказать мне, в чем я, по-твоему, грешна. Кто сказал тебе какую-то гадость обо мне?
Рамон вздохнул и провел руками по волосам.
— Твой отец.
— Мой отец? И что же он сказал? И почему ты поверил ему, когда знаешь, что он способен сделать что угодно и сказать что угодно?..
— Так это неправда, что он обещал лишить тебя наследства, если ты не выйдешь замуж?
— А-а.
Это было все, что она могла сказать, она слишком оцепенела, чтобы произнести что-то еще. А что она могла сказать?
— Это правда, не так ли? Он сказал, у тебя не будет денег, ничего, пока ты не выйдешь замуж.
— Да.
— Что?
Рамон наклонился вперед, его лицо было полно решимости.
— Что ты сказала? Я не расслышал.
— Я сказала: да — да — да — да! Мой отец сказал мне, что не даст ни пенни, что выкинет меня на улицу. Это то, что ты хотел узнать? Теперь счастлив?
— Нет, — сказал Рамон, вставая и обходя вокруг кресла. — Нет.
— Что — нет? Ты не веришь или…
— Нет, это не делает меня счастливым! Это последняя вещь, которую я хотел бы услышать.
Странно, но она поверила в это. Однако глубоко внутри возникло отвратительное, трусливое подозрение. Которое угрожало ее спокойствию больше, чем все, что уже произошло.
— Я, кажется, догадалась. Ты думаешь, что именно поэтому я вышла за тебя? Ты думаешь, я сделала это только из-за денег.
Ему не нужно было отвечать, все было написано у него на лице. Эстрелла могла доказать, что он не прав, но сейчас она была слишком зла на него.
— Ты считаешь, что я настолько меркантильна, что у меня на уме только деньги и что я готова душу продать за них. Да как ты смеешь так обо мне думать? Как, черт возьми, ты смеешь обвинять меня в подобной подлости? В чем я провинилась перед тобой?
— Ты же признала…