— Пойду сварю кофе, — смиренно произнесла Кассандра. — Или ты предпочитаешь выпить что-то прохладительное? Сегодня жарко.
— Никаких прохладительных напитков. Этим вечером все только горячительное, — сообщил Хоакин Алколар.
— Значит, кофе? — робко уточнила женщина.
— Нет. — Он покачал головой.
— Что я могу тебе предложить? — вновь переиначила свой вопрос услужливая Кассандра.
— А ты не догадываешься?
— Нет. — На сей раз покачала головой она. Хоакин прошел мимо нее, направляясь в свой
кабинет
— Хоакин?! — безнадежно окликнула его Кассандра.
— В ближайшее время я занят, — сухо сказал он.
Но Кассандру не удовлетворил этот ответ. Она догнала Хоакина и пролепетала:
— Хорошо. Ты не хочешь кофе. Но почему ты так холоден со мной?
— Тебе показалось, — отмахнулся он.
— Нет, не показалось. Прекрати так себя вести. Намеренно взялся меня мучить… — надломленным голосом произнесла Кассандра.
— Ты очень мнительная, — коротко ответил он на ее обвинение.
— Ты сознательно провоцируешь меня на всяческие подозрения своим жестокосердием. Твое обхождение становится все хуже и хуже с каждым днем. Как я должна это принимать? — истерически спросила она.
— Что ты называешь моим жестокосердием, Кэсси? — смягчил тон Хоакин, но взгляд его сделался еще более колючим.
— Жестокосердие — оно и есть жестокосердие, — пролепетала Кассандра. — Жестокосердие — это то, как ты поступаешь со мной.
— Я отказываюсь тебя понимать, Кэсси, — подытожил Хоакин и зашагал дальше.
— Почему ты не позволил мне поцеловать тебя? Раньше тебе нравились мои ласки, — слезливо напомнила ему оскорбленная женщина, семеня вслед за ним подлинному коридору.
— Нравились, — скупо согласился мужчина.
— Значит, все уже было? — чуть не в ужасе спросила Кассандра. — Хоакин, я надеялась, наша любовь еще не в прошлом…
— Кэсси, ответь искренне. Я хоть раз обидел тебя, обманул, оскорбил, предал? — требовательно спросил ее Хоакин.
— Нет, — ответила она, испуганно распахнув синие влажные глаза. А подумав, добавила: — Ничего такого… Но я ведь не об этом говорю. Не о крайностях.
— Значит, это пустые придирки, — хладнокровно подытожил он, не удостоив женщину взглядом.
— Вот как все у тебя просто?! И тебе не интересно знать, почему я так переживаю? — в отчаянии воскликнула Кассандра.
Хоакин резко остановился и повернулся к женщине лицом.
— Дорогая Кассандра, мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии, но я не терплю истерик. Тебе должно быть это хорошо известно. Поэтому я отказываюсь вести какие бы то ни было дискуссии до тех пор, пока ты не возьмешь себя в руки. Поостынь. Вот увидишь, эта мнительность связана лишь с твоим дурным настроением, — самоуверенно отчеканил он, склонившись над ней.