Стоя позади цепи и не принимая участия в этом шабаше, Белл с ужасом следил за всем как завороженный. Он до сих пор не мог избавиться от иллюзии, будто видит кошмарный сон и скоро проснется дома в постели с Марти, спрячет лицо на ее нежной груди и забудет обо всем. Вместе с тем Белл знал, что не хочет просыпаться; сознание опять обмануло его, показав причудливый, неясный образ Марти, стоящей где-то поблизости и наблюдающей эту сцену. Но на этот раз она не представляла себе его лежащим в могиле с высунутой ногой, как раньше видела его в той рубашке, а стояла позади и наблюдала вместе с ним. Он слышал, как она кричит: «Скоты! Скоты! Грубые животные! Почему ты не вмешиваешься? Скоты! Что ты стоишь? Останови их! Неужели у них нет человеческого достоинства? Скоты-ы-ы!» Ее крик звенел в голове, жутко замирая во мраке высоких деревьев, а он все стоял неподвижно.
Большой Куин напрягал все силы. Его лицо было красным как свекла. На шее под каской вздулись толстые вены. Обнаженные крупные зубы сверкали белизной. Из горла вырывался еле слышный свистящий звук.
Беллу было ясно, что вытащить тело за ногу нельзя. Немного сочувствуя Куину, он понимал, что, раз тот публично взялся за такое дело, ему остается либо вытащить все тело из могилы, либо признаться, что это ему не по силам. Как зачарованный, и не только тем, что видел, Белл молча наблюдал за Куином.
«Что я могу сделать, Марти? Ведь ты женщина. Ты хочешь создавать жизнь. Ты не понимаешь мужчин». Он и сам испытывал некоторую гордость и надежду, он не хотел, чтобы Куин проиграл, хотя его даже тошнило от всего этого. «Давай, Куин!» Беллу вдруг захотелось закричать во все горло: «Давай, дружище! Я за тебя!»
Стоя по другую сторону рва, Долл испытывал совершенно иные чувства. Всем сердцем и душой, яростно, ревниво, мстительно он надеялся, что Куин не победит. Он затаил дыхание и напряг мышцы живота, как бы стараясь помочь трупу не поддаваться усилиям Куина. «Будь он проклят, — думал Долл, стиснув зубы, — будь он проклят!»
Куину было не до того, чтобы обращать внимание на чье бы то ни было отношение к происходящему. Он смотрел вниз, выпучив глаза, оскалив зубы от напряжения, со свистом дыша через нос. Куин смутно чувствовал, что все бросили свои дела и наблюдают за ним. В отчаянии он напряг последние силы, казалось превышающие человеческие возможности, и нога подалась.
Медленно милосердно покрытое землей тело выползало из могилы. Сначала показалась остальная часть ноги, потом вторая нога, неестественно откинутая в сторону, потом туловище, наконец плечи и негнущиеся раскинутые руки, словно человек старался держаться за землю, чтобы не дать себя вытащить, последней показалась покрытая грязью голова. Куин с глубоким вздохом отпустил труп и отступил назад. Голова в каске была так залеплена грязью, что невозможно было распознать черты лица. Да и все тело было так покрыто грязью, что нельзя было сказать, есть ли на нем какое-либо снаряжение кроме обмундирования.