Учение Бешта привлекло много последователей, ибо оно в религиозной форме отражало классовую борьбу внутри общины. Бешт и его преемники в свои поучения включили идею о праведнике (цадике), т. е. человеке, одаренном сверхъестественной силой и распоряжающемся природой по собственному произволу.
Мистика хасидизма поднята на щит многими современными иудейскими клерикалами. Третируя просвещение, знание и материалистическую философию, они в огромном количестве издают литературу, в которой превозносят бештианство, его «самобытность» и «непреходящую ценность» для еврейского народа, его «глубину» и «демократичность» для всего человечества. Адепты бештианства усиленно распространяют легенду, будто хасидизм близок и понятен всем, и особенно трудящимся.
Один из активных возрожденцев хасидизма в США, Менаше Унгер, утверждает, что Бешт и его ученики «выросли из еврейских народных масс и защищали простого человека, подняли низшие слои народа и обнищавшую мелкую буржуазию на более высокую ступень, вселяя в их разочарованные души веру и радость». Приукрашивая мистику и догмы бештианства, Унгер хулит и разносит еврейских просветителей XIX в., боровшихся против мракобесия и суеверий.
Хасидизм дорог современным клерикалам тем, что его «социальная мощь» уводит еврейские народные массы от насущных классовых битв, от общепролетарской борьбы против эксплуатации и гнета. Лондонский защитник хасидизма М. Майер без обиняков от имени Бешта проповедует: «Если человек молится и выпрашивает у бога материальные блага, то его молитва тщетна. В этом случае образуется материальная завеса между человеком и всевышним, потому что молящийся хотел привнести грубое начало в область духа. Такая молитва остается безответной».
Апологеты иудаизма предпринимают усиленные меры для привлечения молодежи к синагогальному культу. Так, за последнее время рекламные щиты американских синагог зазывают верующих обещанием «обилия веселья» во время богослужения.
Значительное место в защите неохасидизма занимают религиозные праздники. Проповедники неохасидизма, совершенствуя методы религиозного воздействия на верующих, выделяют «национальное зерно», якобы содержащееся в пасхе, субботе и других еврейских праздниках, поддерживают надежду на «чудотворение» в дни, избранные богом Яхве для покоя, веселья и радости.
В своих сочинениях ревнители иудейской религии, рассматривая бештианство вне его исторических связей с социальными условиями жизни еврейских народных масс, рекламируют хасидизм как учение, раскрывающее сущность «таинственного духа первородного иудаизма и продолжающее откровения Моисея и пророков, творцов Талмуда и каббалы». А между тем хасидизм играл и играет крайне реакционную роль в жизни трудящихся евреев. Он враждебен их освободительной борьбе, науке и культуре, насаждает мистику и суеверия.