— Матушка, — теперь он говорил мягко, — ты преувеличиваешь. Я никогда не отрекся бы от брата, тебе это прекрасно известно. Как и то, что я не хочу быть королем.
— Опять ты за свое. Это меня тоже беспокоит. Если Нэша убьют, тебе просто придется стать королем.
— Близнецы старше меня.
— Ты сегодня специально притворяешься дурачком. Таран нездоров, Клара — женщина, и оба они незаконнорожденные. Деллам не пережить трудные времена без настоящего короля.
— Какой из меня король?
— Тебе двадцать два, и ты командуешь королевским войском не хуже Брокера. Твои воины за тебя проткнут себе грудь собственным мечом. Самый настоящий король.
— Ну, ладно. Но — великие скалы! — матушка, я никогда не соглашусь стать королем.
— Когда-то ты считал, что никогда не станешь воином.
— Не напоминай, — голос его звучал устало. — Вся моя жизнь — искупление жизни отца.
За этим последовало долгое молчание. Файер перестала дышать. Жизнь в искупление жизни отца — как это ей знакомо. Она понимала это всей душой — без слов, даже без мыслей, понимала так, как понимала музыку.
Малыш заволновался и высунул голову из стойла, чтобы посмотреть на шепчущихся.
— Просто пообещай, что будешь исполнять свой долг, Бриганделл, — Роэн намеренно назвала его королевским именем.
Голос принца изменился. Кажется, он рассмеялся себе под нос.
— Я стал таким великим воином, что ты решила, будто я ношусь по скалам и тычу в людей мечами из удовольствия.
— Послушай сам себя и перестанешь винить меня за беспокойство.
— Я исполняю свой долг, матушка, как делал каждый день своей жизни.
— Вы с Нэшем превратите Деллы в королевство, достойное таких защитников. Восстановите порядок и справедливость, которые Накс и Кансрел разрушили своим безразличием.
Внезапно смех в его голосе куда-то делся:
— Не нравится мне это чудовище.
— Нэшделл — не Наксделл, а Файер — не ее отец, — мягко произнесла Роэн.
— Да, она еще хуже — она женщина. Нэшу перед ней ни за что не устоять.
— Бриган, — в голосе Роэн появились твердые мотки. — Файер не нужен Нэш. Она не соблазняет мужчин и не пользуется ими.
— Надеюсь, что ты права, матушка, потому что мне неважно, как хорошо ты к ней относишься. Если она поведет себя как Кансрел, я сломаю ей шею.
Файер забилась в угол. К ненависти она привыкла, и все же каждый раз на душе становилось так холодно и тяжело. Сил не было думать о том, как отчаянно придется охранять себя от этого человека.
И тут вдруг произошло нечто нелепое. Бриган протянул ладонь к ее коню.
— Бедняга, — сказал он, гладя Малыша по носу. — Мы тебя разбудили. Спи.