Бочарова начала расстегивать кобуру, но булыжник угодил ей в лоб, сбил фуражку. Командирша покачнулась.
— Батальон, винтовки к бою! — страшным, хриплым голосом приказал Романов, помня, что вперед ему соваться нельзя. — В атаку! Вперед! Ура!
Махнул унтерам, они взялись за руки и вытянулись в цепочку, готовясь остановить и повернуть малодушных.
— Уррааа! — не закричал — запищал строй.
Рассыпался, но двинулся не назад — вперед.
Демонстранты такого быстрого и дружного натиска никак не ждали. От наставленных штыков те, кто был уже на набережной, бросились врассыпную. Стоявшие на мосту попятились, там образовалась давка. Теперь колонна напоминала удава с разможженной головой: длинное тело бессмысленно дергалось и корчилось, с двух сторон стиснутое перилами.
Закачавшись, рухнул транспарант, суливший смерть буржуазии. Агитатор в галстуке как сквозь землю провалился. Все толкались, метались. Кто-то упал и не мог подняться, орал благим матом.
Алексей тоже бежал, зорко поглядывая по сторонам. Едва увернулся от штыка — это Лаевская из второй роты неслась с зажмуренными глазами, не разбирая дороги. Проворная и сильная Асоян, правофланговая третьей, грамотно двинула прикладом по хребту улепетывающему пролетарию. Голицына влезла на тумбу и высоко держала флаг батальона.
А вот худосочную Шацкую пришлось выручать. В ее карабин вцепился обеими руками здоровяк в солдатской гимнастерке — того гляди отнимет оружие. Романов, не останавливаясь, припечатал детину рукояткой револьвера в висок.
— Спасибо! — пискнула адмиральская дочка.
— Про штык забыли, — укорил ее штабс-капитан. Взял под локоть сидящую на мостовой Бочарову.
Она вытирала с лица кровь.
— Мутит? — спросил Алексей. — Дай перевяжу, у меня бинт в кармане. Обопрись на меня.
Но Бочка оттолкнула его, поднялась.
— Ничего, у меня башка крепкая… — И как заорет: — Коли их девочки, коли! В жопу, в жопу!
Он не дал ей побежать вперед.
— Стой ты! У тебя, может, сотрясение мозга.
Начальница блаженно улыбалась, вид у нее был совершенно счастливый.
— Мозгов у меня нету. Одно упрямство. — Подмигнула помощнику. — Что, капитан, не подвели мои девоньки? Теперь и на фронт можно.
Рокочет
— Госпожа начальница, мало нам дождя, еще и гроза будет, — жалобно сказал кто-то вслед командирше и ее помощнику, быстро шагавшим вдоль походной колонны. — Ишь, рокочет.
Вдали, где над хмурым горизонтом набрякли тучи, заполыхали бледные зарницы и перекатился глухой рык — будто откашлялось сонное, брюзгливое чудовище.
Бочарова и Романов переглянулись, поняли друг друга без слов.