— Никак не привыкну к этому ужасу. Видели бы меня петроградские знакомые…
— Не так это ужасно. Вы похожи на мальчика.
Луна снова скрылась. Остался только голос, да еще чуть мерцали глаза, смотревшие на Алексея снизу вверх.
— Значит, на роду написано. Папа не хотел девочку, мечтал о третьем сыне. У нас уже несколько поколений подряд три сына и никаких дочерей. Старший идет в морскую службу, средний в кавалерию, младший в пехоту. Так всё в конце концов и вышло. Я угодила в пехоту. И получился из меня мальчик.
— Нет, — быстро сказал Романов то, что невозможно было бы произнести при свете. — Мальчик из вас не получился. Совсем не получился. Как вас зовут?
— Саша. Видите, даже имя не совсем женское…
У нее сорвался голос, она замолчала. Он тоже молчал. Теперь и вовсе ничего не осталось — только ночь, только учащенное дыхание.
Господи, думал Романов, никогда и нигде такого еще не бывало, ни в каких романах, это просто не с чем сравнить. И не надо сравнивать.
— Сумасшествие закончится, — хрипло сказал он. — Обязательно закончится. И тогда…
— Что «тогда»? Почему вы не договорили? Что «тогда»?
Он не договорил, потому что снова засочился слабый свет, блеснул на дуле карабина, обрисовал верхний полукруг кокарды на ее фуражке.
— Нет, ничего.
Саша продолжила за него:
— Закончится война, у меня отрастут волосы. Пускай не такие, как прежде, а хотя бы до ушей. Сейчас в Париже это модно. Мы с вами встретимся где-нибудь в Петергофе или в Павловске, и…
Свет померк, и теперь не закончила фразы Шацкая.
— Встретимся — и что? — спросил Алексей у темноты.
Темнота прошелестела:
— Ничего…
Они качнулись навстречу в один и тот же миг — и, несмотря на мрак, губы безошибочно встретились с губами.
Один Бог знает, как это вышло. Виновата была тьма, больше никто.
Они быстро, жадно целовались, от нетерпения мешая друг другу. Алексей стиснул девичье плечо, но оно оказалось такое маленькое, что он испуганно ослабил хватку, опустил руку ниже — нащупал на рукаве что-то странное, колючее. Это был череп с костями, шеврон Батальона Смерти.
Романов отшатнулся. Саша хотела поцеловать его еще — ее губы попали в пустоту.
— Что я делаю? — Он пятился. — Я слово давал!
— Невесте? — дрогнул голос Шацкой. — Или у вас жена? Боже, я ведь ничего о вас не знаю!
— Бочке.
Оба прыснули.
— Сейчас как выскочит из темноты — и штыком, — сказала Саша.
Засмеялись. Но не тронулись с места. Тучи ускорили свой бег, тьма будто задышала, чернея и светлея. Девушка, стоявшая всего в трех шагах, то исчезала, то появлялась вновь.
В соседней мусорной куче раздалось злобное пищанье, началась возня — кажется, крысы не поделили добычу.