Словом, здоровая, пухлая, розовощекая, с длинными темными волосиками. Мечта поэта.
Жорик рассказывал Наде о дочке почти каждую встречу, а встречались они в лучшем случае раз в месяц, в худшем – по личным и государственным праздникам и особым датам. К последним романтичный Жорик причислял годовщину их первого поцелуя, годовщину первой бутылки шампанского (выпитой на веранде летнего ресторана возле реки, когда Жора пытался прочесть ей по памяти что-то из Мандельштама и одновременно нащупать под джинсами копчик), и даже годовщину первой ссоры. Терпеливая и по-прежнему влюбленная в своего принца Надежда молча и порой даже с интересом, как бывалая мама, выслушивала рассказы, иногда помогала советом, подкидывала телефоны хороших врачей и адреса магазинов, располагавших приличным ассортиментом детских товаров.
Да, она любила его… урода. Порой ей казалось, что она не выдержит – взорвется. В один прекрасный день она уже почти готова была это сделать. Не спала накануне почти всю ночь, ворочалась и периодически поднималась с постели, чтобы напиться воды. Тщательно подбирала слова и обидные выражения, взвешивала все плюсы и минусы. Минусов решения расстаться почему-то всегда получалось больше. Дурацкое уравнение, абсолютно нерешаемое. Всякий раз смотришь на все эти «за», «против», плюсы-минусы, знаки равенства и крестики-нолики, как тупой, слепой и глухой ученик с первой парты, и не можешь дать никакого внятного ответа, а рука учительницы уже зависла над графой в журнале: «Вот смотри, я ставлю тебе «двойку» карандашом, но если ты не ответишь в следующий раз, эта «двойка» стает чернильной». Наивная учительница будто сама не знает, что эти уравнения будешь вымучивать всю жизнь и все равно не решишь.
В общем, встретила она своего ненаглядного дома, приготовилась обрушить на его голову слезную тираду «Я так больше не могу, это глупо и смешно… и больно, в конце концов!», но едва их губы коснулись друг друга, а головы опустились на подушку дивана в Ленкиной комнате, как все эти разъедающие душу слова улетучились. Как назло, в тот день Жорик был весьма голоден до секса и не позволил возлюбленной даже рта раскрыть.
А после удачного секса Надежда – никакая…
Так прошло два года. Третий, как жирный плевок по стеклу, медленно пополз куда-то вниз, в небытие. Ленка росла, превращалась в симпатичную девушку с красивой грудью и требовала внимания и заботы. Сама Надежда будто осунулась. Просыпаться по утрам не хотелось. Ей казалось, что все застыло и никуда не двигалось, что просыпаться нет никакого смысла, и необходимость заботиться о родной дочке уже не гнала на кухню заваривать кофе и готовить завтрак. Зачем? Для чего? День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем – ждать коротких встреч, думать о том, что сейчас твой любимый – там, с ней, с этой дамочкой, раздувшейся после родов до размеров дирижабля, сидят вдвоем на кухне, пьют чай, закусывая печенюшками, воспитывают свою девочку, дай бог ей здоровья… это невыносимо. Ленка вырастет и тоже уйдет из дома за таким же красавцем и умницей, и останется она, Надюха, совсем одна.