Притянул Розу, посадил к себе на колени. Она не сопротивлялась.
– Оставайся сегодня здесь, – сказал. – У Дегтярева две комнаты, поместимся.
А рука уже скользнула ей под платье. Роза Пашину руку не стряхнула, но качнула головой:
– Не останусь.
– Почему? – спросил он капризно, уже возбуждаясь.
– Я не могу так. – И заглянула Паше в глаза.
В ее глазах невозможно было прочесть что-либо. Паша взгляд отвел, спросил:
– А как ты можешь?
– Если хочешь, к тебе поедем.
– Прямо сейчас! – сказал Паша быстро.
– Да.
Вошел в кухню Дегтярев.
– Мы уезжаем, – сказал Паша.
Он Розу так рукой придерживал, что Дегтярев и спрашивать ни о чем не стал, пожал плечами, но на Пашу при этом взглянул как-то по-особенному.
– Ты иди, собирайся, я сейчас. – Паша Розу подтолкнул легонько и, когда они с Дегтяревым с глазу на глаз остались, спросил, хмурясь: – Ты чего на меня косишься? Она же не твоя.
– Да мне все равно, – опять пожал плечами Дегтярев, но осталась какая-то недосказанность между ними.
Паша махнул рукой, ничего не сказав.
Барсуков распахнул дверь своей квартиры, сделал приглашающий жест рукой:
– Прошу!
Роза на пороге замешкалась, словно раздумывала, входить ей или нет.
– Я один живу, – сказал Паша.
Включил в прихожей свет.
– Что с твоим телефоном? – удивилась Роза.
Оборванный шнур лежал на полу.
– Зацепился случайно, – буркнул Паша, пнул шнур ногой.
Прошел в комнату. Роза вошла следом, и вдруг Паша замер – фотографии убитых им людей висели на стене, на самом видном месте, и он об этих снимках только сейчас вспомнил. Обернулся к Розе поспешно – успела ли она эти фотографии увидеть, – а она ему ответила взглядом, в котором опять Паша не прочитал ничего, не смог прочесть. Взял ее за плечи, развернул так, что теперь она к фотографиям тем оказалась спиной.
– Ты на кухню иди, чай приготовь. Что-то сухо во рту.
Она кивнула послушно и ушла на кухню. Паша сорвал фотографии со стены, открыл поспешно ящик стола.
– А где спички у тебя? – услышал за спиной, и так это неожиданно было, что вздрогнул, швырнул снимки в ящик и задвинул его с грохотом.
Сказал, боясь почему-то обернуться:
– Там над плитой шкафчик есть. В нем спички лежат.
Услышал через несколько секунд, как зажегся на кухне газ, и только тогда от стола отошел, перевел дух. Как неосторожен и неосмотрителен он. Нельзя так.
Чай пили в полном молчании. Паша не мог объяснить себе, что происходит с ним. Отчего он так скован? Потому что Розу к себе привел? Отставил чашку, приобнял Розу. Она не отодвинулась, лишь замерла под его рукой.
– Пошли, – сказал Паша.
Раздеться ей не дал, сорвал одежду сам – грубо, так, что пуговицы отлетали – взял ее почти с ожесточением. Она не противилась, была несуетлива и почти безжизненна, и только когда Паша утомился и опрокинулся на спину, услышал – плачет. Повернул, удивленный, голову: