— Я будто подписывал себе приговор. Я не пытался откупиться от тебя, Ники, просто хотел помочь. Образование стоит дорого, а у тебя не было денег. Ты ведь закончила колледж?
— Да. И уже почти год работаю в Бердвуде. — Николь стала забывать о боли и одиночестве, поселившихся в ее опустошенном сердце с тех пор, как она потеряла Гейба. — Здесь живут добрые и искренние люди. Они верят в истинные человеческие ценности, о которых другие, очевидно, забыли. Питер говорит…
— Кто такой Питер? — резко перебил Гейбриел.
— Питер Карр — мой босс.
— Карр? Знакомая фамилия. Мне кажется, я недавно что-то слышал…
— Ты встречался с ним сегодня утром. Он приходил узнать, можно ли устроить здесь традиционный рождественский праздник для детей. Ты указал ему на дверь.
— Вспомнил! Так он твой босс?
— У меня и второй есть — Джон.
— А ты замужем? — строго спросил Гейб.
— Нет.
— Да ты просто создана быть женой и матерью.
— Однажды я чуть не вышла замуж, — с налетом ехидства напомнила она. — Влюбилась без памяти, ничто в мире для меня больше не существовало. Я думала, что мой любимый чувствует то же, что и я, но ошибалась. Когда пришла беда, человек, которого я любила, прогнал меня.
Гейбриел в сердцах стукнул палкой об пол, да так сильно, что Николь подскочила от неожиданности. Он встал и начал, прихрамывая, метаться по комнате.
— Это все сантименты, — бросал он отрывисто. — Ничто не длится вечно. Одна любовь умирает, на смену ей приходит другая.
— Убедился на собственном опыте? — с вызовом спросила Николь.
— У меня другие проблемы, — иронично и в то же время горько усмехнулся Гейб. — Я теперь иначе воспринимаю мир.
— Не верю, — сказала она упрямо, — не могу поверить, чтобы человек, которого я любила, кардинально изменился. Ты был нежным, чутким и любящим… — Ее голос подозрительно задрожал.
— И много смеялся, — подсказал он. — Ах, Николь, я забыл, что такое смех, так же, как забыл, каково это — любить.
— Не говори так, пожалуйста. Пусть не меня, но ты должен кого-нибудь любить.
Гейбриел сурово посмотрел на нее.
— Почему должен? Мне хорошо живется и без этого.
— Да что же хорошего в том, как ты живешь?! Прячась от людей? Ненавидя весь мир?
— Мне нравится одиночество, — пожал он плечами.
— Человек не должен жить один. Это противоестественно.
— А вот меня устраивает, — равнодушно бросил Гейбриел.
— И ты называешь это жизнью?
— Милая моя, по сравнению с тем жалким существованием, которое я влачил два года назад? Да, это жизнь!
— Но так не может продолжаться, — осмелилась возразить она.
— Так будет! — внезапно заорал он. — Чего ты ждешь от меня? Что я открою тебе объятия и скажу: «Давай повернем время вспять»? Это невозможно, как бы мы ни… — У Гейба перехватило дыхание, и он почти спокойно закончил: — Что сделано, то сделано. Ради Бога, давай больше никогда к этой теме не возвращаться. Жаль, что наши пути пересеклись и мы разбередили старые раны. — Заметив, что Николь не спускает с него глаз, он нарочито грубо сказал: — Давай будем честными: ни ты, ни я до сегодняшнего дня и не вспоминали друг о друге.