— Его бабушка, — неуверенно пробормотала Кэсс, и Гвидо вздохнул.
— Да, — кивнул он. — Мне следовало догадаться. Она никогда не одобряла наш брак.
— Почему?
Гвидо пожал плечами.
— Я остался для нее чужаком. Моему отцу принадлежали земли в долине, но он никогда там не бывал. Он предпочитал Геную, и только во время каникул в школе, а потом в университете мне позволяли приезжать к ним.
— Понятно. — Кэсс кивнула. — И ты… влюбился в Софи.
— Правильно. — Гвидо погрустнел. — Она была — и до сих пор остается — красивой женщиной. И после трагической гибели Франческо я воспользовался ее слабостью.
Кэсс изо всех сил пыталась понять его слова, но слишком много вопросов еще оставалось без ответа.
— Значит, вот почему ты ездил к Софи? — выдохнула она.
— Как ты думаешь, почему?
— Из-за Роджера? — еле слышно спросила Кэсс.
— Да, из-за Роджера, — тихо согласился Гвидо. — Но знаешь, он оказал всем нам большую услугу.
— Он?
— Конечно. Он заставил меня понять, каким глупцом я был все эти годы. — Гвидо снова вздохнул. — Помнишь, как ты проводила лето в Кальвадо? — Кэсс кивнула, не доверяя своему голосу, и Гвидо продолжил: — Я всегда считал, что ты — наша единственная надежда. Бен обожал тебя. Я знал об этом. Именно из-за тебя он остался в Лондоне и получил здесь докторскую степень. Я надеялся, что когда-нибудь он доверится тебе. Я даже думал, как чудесно было бы, если бы вы полюбили друг друга…
— Папа!
— Да, я знал. Он был намного старше тебя, но ты, по-видимому, всегда предпочитала его общество обществу своих ровесников. Твоя мать изводилась от ревности, это я знаю наверняка. И не только потому, что ты предпочитала Бена.
Кэсс была потрясена.
— Но я думала, что он мой брат!
— Да, теперь я все понимаю, — простонал Гвидо. — Софи рассказала мне, что случилось тем летом в Кальвадо. Ты никогда не связалась бы с Роджером, если бы не моя бестолковость.
Кэсс отстранилась от отца, желая обдумать услышанное. Теперь он говорил слишком быстро, и она не успевала за ним. Там, где прежде перед ней возникали только вопросы, теперь теснилось множество противоречивых ответов.
— Значит… — наконец выговорила она, — теперь ты собираешься сказать всем, что Бен не твой сын?
— Нет.
— Нет? — Кэсс чуть не поперхнулась этим словом.
— Нет. — Гвидо взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. — Я просто скажу тем, кому это надо знать, что я усыновил Бена. Что его отец погиб прежде, чем родился Бен, и потому, естественно, я всегда считал его своим ребенком.
— О, папа!
Лицо Гвидо смягчилось.
— Это тебя устраивает?
Кэсс кивнула.