— Кэсс, я…
— Ладно, неважно, — продолжила она, забирая у него бутылку и снова наполняя свой бокал. — Я не рассчитывала на твое согласие. Нет, точно, даже и не надеялась, — Кэсс помедлила, устремив на него внимательный взгляд серых глаз, — но я хотела попросить разрешения у твоей матери пожить летом на вилле.
Бен растерянно заморгал.
— Ты шутишь? — Он покачал головой, не в силах представить себе реакцию матери на подобное предложение.
— А что тут такого? — с вызовом взглянула на него Кэсс. — Я и прежде бывала на вилле, притом не раз, и тебе об этом известно. Мы часто гостили там вместе, пока…
— Теперь все изменилось, — хрипло перебил ее Бен и судорожно проглотил остатки бренди.
Кэсс хмыкнула.
— Об этом я тоже знаю. Софи обвиняет меня в случившемся. Возможно, она права. Но с тех пор прошло несколько лет. Я уже не та, что прежде, и думаю, она тоже изменилась. Может, ты все-таки спросишь? Иначе я не знаю, что делать.
В последних словах прозвучала такая неподдельная нотка отчаяния, что у Бена не выдержали нервы.
— Но что все это значит? — спросил он, взяв Кэсс за руку и повернув лицом к себе. И тут же едва не пожалел об этом: Кэсс выглядела столь печальной, что сердце его было готово разорваться от тоски и сострадания.
— А ты как думаешь? — отозвалась она спустя минуту, высвободила руку и, словно стараясь защититься, прижала ее к груди. — Не волнуйся: я не стану сводить счеты с жизнью, как в мелодраме. Моя смерть не окажется тяжким грузом для твоей совести. Я… я просто надеялась, что ты поможешь мне, вот и все. Ведь ты мой брат, верно? Ты часто повторял, что тебе небезразлично, как я живу.
— Мне и вправду небезразлично, — процедил Бен сквозь зубы и со вздохом отвернулся. — Ладно, я поговорю с матерью, но ничего не стану обещать. Ты должна понять меня.
— Разумеется, я все понимаю! — облегченно воскликнула Кэсс. — О, Бен, я не сомневалась, что на тебя можно положиться! Знала, что ты не подведешь меня!
Ему бы такую же уверенность! Кэсс провела в квартире не более двадцати минут, а уже умудрилась разрушить всю его жизнь, на устройство которой он затратил годы. Бен считал себя неуязвимым, не подверженным мирским соблазнам. Он наивно воображал, будто ничто не в силах проникнуть сквозь укрепленные стены его «академической крепости», однако оказалось, что он ошибался. И теперь оставалось лишь смириться с очевидным.
— Ты уже успел перекусить? — вдруг спросила Кэсс, и мысли Бена потекли по менее опасному руслу.
— Перекусить?
— Да, ты ведь только что вернулся, верно? Я не ошиблась? — С этими словами Кэсс сбросила жакет. Какая она тоненькая, подумалось Бену, когда он увидел хрупкие плечи под шелковой бежевой блузкой и маленькие груди. Боже милостивый, что же с ней стряслось? Но как бы там ни было, он не допустит, чтобы ее беды продолжались.