— Стала бы я врать! Такое специально не придумаешь. Говорят, с их знакомством связана очень пикантная история. Шаныгин забрел на какую-то тусовку. Оттягивались по полной программе. Когда подпили как следует и за столиками не осталось ни одного трезвого человека, один из мужиков, чтобы расшевелить публику, решил выпендриться. И бросил клич: у кого из присутствующих дам самая красивая пи…да, тому вручается приз в каком-то там количестве долларов. Его сначала не поняли, хотя народ собрался раскованный. Дамы стали мяться и понемногу трезветь. Пока все балдели от сделанного предложения, Польди не растерялась. Она встала, вышла на середину и демонстративно задрала подол платья. Трусов на ней не было, лишь чулки с ажурной резинкой и пояс. Она привалилась к столу и расставила ноги, давая возможность оценить её хозяйство. Оценили, даже, говорят, разрешалось руками потрогать. После этого начались её отношения с Шаныгиным, — он всегда обожал девочек без комплексов и с душком, — и восхождение на музыкальный олимп. Хотя одно время был слушок, — Дробышева закашлялась, — что у Ильи особые вкусы. К сожалению, я очень много знаю про эту семейку. Ее красивое лицо сморщилось.
— Хорошо иметь мужа продюсера, правда? — заговорила она опять. — Из попсовой бабочки-однодневки, которую с её непоставленным провинциальным голосишком, годным для районного дома культуры, и которую при нормальном раскладе в подпевку не возьмут, лепится эстрадная певица. Мои песни считаются долгоиграющими, их — все до одной! — поют до сих пор, но шоу-бизнесу ничего не стоит отодвинуть тебя в какую угодно задницу. Знаешь, как это делается?
— Знаю, — тихо произнесла Валерия.
— Ну, слава Богу, а то я думала, что ты уж совсем… Помнишь мой тур по городам Сибири, когда в прессе появились статейки, что, мол, Дробышева рассчитывала на аншлаг, а получила пшик, что публика потеряла ко мне интерес, ну и, естественно, пик моей популярности миновал?
— Да, я ещё удивлялась тогда, — сказала Лера.
— А чему удивляться, если зрителя оттягивали на другие концерты. Шаныгин, сволочь, руку приложил. А он если за что возьмется — только держись! Мерзавец, каких мало. А страшен… Про таких говорят, что морду надо в трусах носить.
Лера захохотала.
— Ну, ты даешь, Наташа! Очень забавное выражение.
Дробышева вздохнула.
— Будешь тут забавной, когда с такой мразью дело приходится иметь. У меня в отличие от других есть музыкальное образование, голос, известность какая-никакая, думала, могу себе позволить такую роскошь — ни перед кем не прогибаться, получается, нет… Слишком многого хочу. Я не ангел, конечно. Каких только любовников на меня не навешивали, но, заметь, — в глазах Натальи появилось презрение, — никогда и никто не шушукался, что Дробышеву трахает вся вокально-инструментальная группа одновременно. В отличие от других.