Минутная стрелка будильника добралась до цифры двенадцать, и точно в этот момент за окном погас фонарь.
Гарри проснулся, как будто наступившая темнота была звонком будильника. Он торопливо поправил очки, отлепил щёку от окна и вместо этого прижался к стеклу носом, вглядываясь в ночь. По садовой дорожке к дому приближалась высокая фигура в длинном развевающемся плаще.
Гарри вскочил, словно его ударило током, и, опрокинув стул, принялся хватать вещи с пола и как попало швырять их в чемодан. В ту секунду, когда он метнул через всю комнату школьную мантию, две книги заклинаний и пачку чипсов, прозвенел дверной звонок.
На первом этаже в гостиной дядя Верной заорал:
– Кой чёрт тут трезвонит на ночь глядя?
Гарри застыл на месте с медным телескопом в одной руке и парой кроссовок в другой. Он совсем забыл предупредить Дурслей, что Дамблдор может прийти! Чуть не расхохотавшись, несмотря на состояние, близкое к панике, он перелез через чемодан, распахнул дверь своей комнаты и как раз успел услышать глубокий звучный голос:
– Добрый вечер. Вы, вероятно, мистер Дурсль. Полагаю, Гарри предупредил вас, что я приду за ним?
Гарри скатился по лестнице, прыгая через две ступеньки, и резко затормозил, немного не дойдя донизу, поскольку долгий опыт приучил его по возможности не приближаться к дядюшке на расстояние вытянутой руки. В дверях стоял высокий, худой человек с длинными, до пояса, серебряными волосами и бородой. Он был одет в длинный чёрный дорожный плащ и остроконечную шляпу, на крючковатом носу сидели очки-половинки. Вернон Дурсль с такими же густыми усами, как и у Дамблдора, только чёрными, одетый в красновато-коричневый домашний халат, уставился на гостя, словно не веря своим крошечным глазкам.
– Судя по вашему потрясённому виду, Гарри не предупредил вас о моём приходе, – учтиво заметил Дамблдор. – Тем не менее давайте будем считать, что вы гостеприимно пригласили меня войти в дом. В эти трудные времена неразумно слишком долго задерживаться на пороге.
Он стремительно шагнул вперёд и закрыл за собой входную дверь.
– Давненько я здесь не был, – сказал Дамблдор, глядя сверху вниз на дядю Вернона. – Смотрите-ка, ваши африканские лилии отлично цветут.
Вернон Дурсль упорно молчал. Гарри не сомневался, что дар речи вернётся к нему, и очень скоро – пульсирующая жилка на виске дядюшки предупреждала об опасности, – но что-то в облике Дамблдора, как видно, временно угасило его боевой дух. Может быть, виной тому была явная, вопиющая волшебность всего его обличья, а может, дядя Верной просто почувствовал, что перед ним человек, которого очень трудно запугать.