Джеймс перебрался на ее виллу субботним утром. Линда постаралась не попадаться ему на глаза и на весь день уехала с друзьями кататься на яхтах. Вернувшись к вечеру домой, она обнаружила, что постоялец уже полностью расположился в отведенных ему комнатах. Машинка стояла на столе, а к специальным доскам были прикреплены фотографии, в том числе и те, что он сделал в сиротском приюте. Один комплект этих снимков писатель, как и обещал, передал Линде. Фотографии получились великолепными: выполненные на очень высоком профессиональном уровне, они вызывали целую гамму эмоций — от грустных до веселых. Ей особенно понравились снимки, на которых была запечатлена она сама в окружении детей, сидевших у нее на коленях или на полу рядом.
Джеймс долбил по клавишам машинки, с головой уйдя в работу и не замечая хозяйки дома, появившейся в дверях.
— Я вернулась, — сказала она, задержавшись на секунду на пороге.
Джеймс резко повернул голову и взглянул на нее. Его глаза, казалось, слегка остекленели, и смотрели куда-то мимо Линды, словно он не мог сосредоточить на ней свое внимание. Возможно, так оно и было на самом деле.
— Превосходно, — рассеянно ответил он и снова повернулся к машинке.
— Вы не проголодались?
— Нет. Но если откровенно, то да.
— Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Он пробормотал что-то нечленораздельное, женщина раздраженно отвернулась. Постоялец едва взглянул на нее, едва заметил ее появление. Процесс сочинительства настолько поглотил его, что, похоже, он пребывал в каком-то ином, ирреальном мире, ни на кого и ни на что не обращая внимания. Ну, конечно же, ему и в самом деле все было безразлично. Ибо он жил в вымышленной стране своей книги, где Линды не было. Но была Нора.
Хозяйка виллы нарвала в саду салата-латука, помыла его и разложила в две большие тарелки. Еще с вечера она замариновала креветки и сига в соусе, приготовленном из лимонного сока, лука, чеснока и прочих специй. Все это разместилось на тех же двух тарелках и было посыпано мелко нарезанной петрушкой. После этого Линда украсила салат из морских продуктов ломтиками спелого авокадо — и ужин был готов. Она быстро накрыла стол и достала из холодильника бутылку белого сухого вина.
Джеймс ел с явным аппетитам, однако говорил мало — его голова была занята сочиняемой книгой; мысленно он пробирался сейчас сквозь джунгли Амазонии или пересекал какую-нибудь пустыню Африки, попадая при этом в самые невероятные приключения. Маленькая пустыня образовалась и в душе у Линды: за столом напротив сидел человек, который все время молчал, думая о чем-то своем, так что, по существу, она ужинала в одиночестве. И потому ела без всякого аппетита.