Когда за Картлендами захлопнулась дверь, она задумчиво произнесла:
— Почему вокруг этой книги поднялась такая шумиха?
Адам усмехнулся и прошел к столу. Всем своим видом он выказывал пренебрежение, что очень задело Монику. Ей захотелось поскорее уйти из этого офиса.
— А вы не понимаете? — не без иронии спросил он.
— Нет, — Моника покачала головой.
— И, конечно, не знаете, что «Крик в пустыне» является очень редкой книгой.
Брови Моники удивленно взметнулись вверх, но она постаралась взять себя в руки. Ей не нравилось, что собеседник владеет большей информацией, чем она. После их столкновения в парке между ними осталось много недосказанного, и Моника подозревала, что мистер Харрисон до сих пор не принял ее извинений за ту путаницу, что она учинила.
Но извиняться еще раз Моника была не намерена. Если в прошлый раз она чувствовала свою вину и искренне стремилась ее загладить, то теперь она видела перед собой холодного самоуверенного человека, чье общество не вызывало у нее симпатии.
— Я впервые слышу об этой книге, — честно призналась она, хотя и подозревала, что адвокат ей не поверит.
— Тогда мне остается только поздравить вас, — тем же тоном продолжил Адам, и его взгляд лениво скользнул по стройным ногам девушки. — Сегодня вы получили в наследство целое состояние.
Моника нахмурилась. Происходящее ей нравилось все меньше и меньше.
— Не могли бы вы объяснить все более подробно?
— Могу, раз мистер Картленд вам ничего не сообщил заранее, — сказал Адам и выдержал паузу.
У Моники складывалось ощущение, что с ней играют. Но она не собиралась демонстрировать свое недоумение и растерянность.
— Мистер Харрисон, а нельзя ли просто рассказать, не иронизируя по каждому поводу? Вы адвокат, вот и выполняйте свои прямые обязанности. — Моника почувствовала, что начинает злиться.
— Ваш любовник с вами, видимо, не был откровенен, раз вы не знаете, что мистер Картленд увлекался букинистической литературой, — сухо заметил Адам и откинулся на кресло. Отчего-то вид порозовевших щек мисс Эллиотт доставил ему удовольствие.
Моника задохнулась от возмущения и вскочила.
— Какое вы имеете право оскорблять меня?
— Я вас не оскорбляю, мисс Эллиотт, я просто называю вещи своими именами!
Руки Моники невольно сжались в кулаки. С нее хватит! Она не намерена больше выслушивать насмешливые замечания красавчика-хама.
— Я думаю, на этой фразе нам следует закончить разговор, — едва сдерживаясь, чтобы не ответить оскорблением на оскорбление, проговорила Моника. — Я смела надеяться, что у вас серьезная фирма, мистер Харрисон, но теперь понимаю, что ошиблась. Всего хорошего.