Сначала Адам целовал ее нежно, давая возможность привыкнуть к себе, потом он крепко обнял девушку, желая каждой клеточкой своего тела ощущать ее мягкость и податливость. Он с упоением почувствовал, как холмики ее грудей уперлись в его грудную клетку.
А у Моники закружилась голова. Как же сладко он ее целовал! Она задыхалась и одновременно требовала продолжения. Ее губы распахнулись, и его жадный язык проник внутрь. Моника снова застонала, страсть захлестнула ее. Она не узнавала себя, да и не хотела. Сейчас для нее существовали только губы Адама, которые дарили ей неземное удовольствие. Она тонула в его ласках и не желала возвращаться к действительности.
Большая ладонь Адама проникла под свитер Моники и прикоснулась к нежному кружеву бюстгальтера. Соски девушки тотчас отреагировали на интимное прикосновение. Они требовали продолжения, им хотелось в полной мере ощутить руки мужчины.
В коридоре стояла тишина, и только сбившееся прерывистое дыхание молодых людей нарушало ее.
— Пойдемте ко мне, Моника. — Губы Адама на мгновение оторвались от девушки. — Я хочу вас. Вы невероятно сексуальная девушка, вы сводите меня с ума. У вас тело, к которому хочется прикасаться снова и снова.
Слова Адама с трудом проникали в затуманенное страстью сознание Моники.
О, с каким бы удовольствием она сейчас выдохнула «да».
Но что-то мешало ей. Она с трудом заставила себя вспомнить, зачем приехала сюда.
Она не подруга Адама Харрисона.
Она няня его дочери.
И между ними ничего не может быть.
Моника положила ладошки на грудь Адама, и с удовлетворением почувствовала, как сильно бьется мужское сердце.
— Нет, Адам, я иду к себе в комнату, а вы к себе, — пытаясь восстановить дыхание, прошептала она и отступила на шаг.
— Но почему? — искренне удивился Адам, а потом тихо засмеялся. — Это самый глупый вопрос, который только может задать мужчина женщине. Вы все равно не дадите на него честного ответа.
Моника тоже засмеялась.
— Совершенно верно.
— Тогда вам лучше сейчас же скрыться в своей комнате, Моника, потому что, поверьте, я с трудом сдерживаю себя.
Моника последний раз взглянула на его лицо и поспешила к себе в комнату.
Она убегала не от него.
Она убегала от себя. Потому что страстно желала остаться.
На следующий день она встала в прекрасном настроении. Во-первых, солнечные лучи, которые проникали в комнату сквозь тяжелые шторы, не могли не радовать. Ненастной погоды хватило и вчера. А во-вторых, ей снились эротические сны, и она проснулась в легком возбуждении. Она потянулась на кровати и, заметив, что кружевная сорочка сбилась на груди, тихо засмеялась.