Глава ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ТАЙНЫ
— Кто?! — Захаров — «Толян» — шарахнулся от художников как ошпаренный, с выражением величайшего изумления на лице. — Чего вы на меня бочку катите?
— Слушай, ты! — Степанов вскочил и грохнул кулаком по столу. — Кончай эти фигли-мигли! Надул людей — так не отнекивайся! А то ещё большим идиотом будешь выглядеть, чем ты есть!
— Да я… — Захаров от испуга начал заикаться. — Да я действительно… Ну, не был я у них!.. Или, может, не помню… Хотите, на колени встану?
Он и в самом деле сделал попытку встать на колени, но один из громил удержал его за шиворот.
— Так… — Степанов, прищурясь, поглядел на Гришку. — Что скажешь?
— А что говорить? — Гришка развёл руками. — Подскочил я к нему, думал кое-что узнать. Он только начал в себя приходить — ну, я и взялся его выхаживать, чтоб он хоть лыко вязал и мог ответить на мои вопросы. А тут сперва милиция, потом вы!..
— Твой дружбан — тебе его лучше знать! — бросил Степанов.
— Во-первых, он мне не дружбан, а так… сбоку припёка, — спокойно возразил Гришка. — Во-вторых, я его выхаживал, чтобы добиться наконец, что могло быть вставлено в эту утопленную раму. В-третьих, он в эти дни действительно был в таком состоянии, что может и не помнить, куда ходил и зачем.
— Но шестьдесят рублей он, может, вспомнит? — осведомился Генрих Петрович.
— Шестьдесят рублей? — у Толяна взгляд вдруг прояснился и сделался более осмысленным. — Как же, помню! Я как нашёл их в кармане пиджака, так думаю — ишь ты, заначку заховал, о которой сам забыл! Так это вы мне деньги дали? Я-то… я их оприходовал, и вся недолга!
— И бесов не помнишь, о которых нам рассказывал? — спросил Артур. — Ну, которые якобы на иконе нарисованы?
Захаров захлопал глазами, а Гришка вдруг расхохотался.
— Простите! — сказал он, махнув рукой. — Но ведь ему все эти дни повсюду чёртики мерещились! Может, и на иконе увидел, с него станется!
— Увидел! — уверенно подтвердил Толян. — Как же, помню. Я в бабкином доме был, и мы, значит, бабкину память обмывали. Сеструха поставила, нашло на неё, понимаете? Потом она с мужем и с мужниным братом… В общем, все вместе куда-то отошли. А мне ещё выпить захотелось, а я слышал, что в городе опять скупщики икон объявились. Ну, я шасть к иконе — думаю, сейчас со стены сорву и деру дам! А оттуда красный такой чёртик лезет и говорит: «Не трожь»! Я, значит, заорал и на двор выскочил. А больше ничего не помню. Неужто я до вас, выходит, добрался и про этого чёртика рассказывал?