С каждым шагом наклон становился все круче и круче. Разрушение фундамента здания стало неминуемым. Поправив на плече беспомощное тело Элизы, Веллингтон ринулся в сторону главного входа.
На них посыпалась штукатурка и осколки лепных украшений. Прислуга и приехавшие на уик-энд гости кричали в панике и слепом ужасе, поддаваясь одному и тому же инстинкту, стиравшему классовые барьеры, — инстинкту выживания. Вероятно, Веллингтон все-таки ожидал от этих людей слишком многого. Общество Феникса проповедовало возвращение к морали и истинным английским ценностям, однако ничего такого Букс не почувствовал, когда один из братьев, мужчина, сидевший за обеденным столом напротив них, буквально смел его со своего пути, в результате чего они с Элизой врезались в стену. Захрипев, Веллингтон с трудом сохранил равновесие.
Это было очень странно, но он внезапно услыхал прорвавшееся через всю эту сумятицу пение птицы, чистое, словно хрустальный звон. Хотя Элиза становилась с каждым шагом все тяжелее и тяжелее для него, он пошел на это щебетание, и в конце концов пыльная дымка рушащейся усадьбы Хавелока сменилась солнечным светом. Веллингтон увидел окружающий мир, и оказалось, что на улице стоит ясный погожий день. «Как славно», — подумал он, но тут перед самым его носом сверху свалился большой кусок лепнины. Он увидел вереницу карет, а также стоявших на привязи и нетерпеливо бивших копытами лошадей с пеной на мордах. Он сделал еще один глубокий вдох — они были почти у цели!
Вдруг у него над головой вдребезги разлетелся висевший на стене светильник. Веллингтон понимал, что это не могло быть вызвано неустойчивостью здания. Это был одиночный пистолетный выстрел.
Обернувшись, он увидел нападавшего, всего покрытого сажей, кровью и грязью. Бартоломью Дивейн, если ему в итоге удастся пережить все это, уже никогда не будет таким удалым джентльменом, каким он всегда себя считал. Вся правая сторона его лица была ободрана, запекшаяся кровь покрывала тело, которое огонь лишил кожи. В одной руке он держал пистолет, а вторая безвольно болталась сбоку. Но даже в таком состоянии этот человек продолжал улыбаться, и эта обычно холодная хищническая улыбка Дивейна сейчас выглядела еще более отталкивающей.
— Что ж вы так рано уходите, старина? — Разрушение подземного убежища Хавелока изменило его голос. Он стал скрипучим, грубым и резал слух Веллингтона. Похоже, Дивейну сейчас было очень нелегко. А возможно, и наоборот, он получал удовольствие от всей этой агонии? — Ваша партнерша совсем недавно отвергла меня. Но, похоже, в данный момент она находится в гораздо более сговорчивом состоянии.