— Но ведь в вашей истории наступление удалось остановить. И войну выиграть.
— Да, конечно, это факт, причем неоспоримый. Но, тем не менее, было много интересных моментов, когда принимались явно неправильные решения. Если покопаться глубоко, да еще с пристрастием, то можно нарыть не глупость, а преступный замысел, точнее планомерное вредительство. Я думаю, что в нашей истории госбезопастность что-то нарыла, а скорее всего народ, нелогично, глупо, в их понимании, дрался до последнего, не обращая внимания на приказы сдавать города и отступать. Но факт остается фактом: иуды ответственные за поражения, скорее всего, были отстранены впоследствии от власти и управления войсками и уже не могли влиять на ход войны. А в нашей ситуации они, узнав про нас, пошли ва-банк. Смысл в новых танках, самолетах, когда их заправлять нечем.
Судоплатов заскрипел зубами. И тихо, как бы для себя, вслух проговорил.
— И германцам сливают информацию, о реальном состоянии войск в котле и о том, что поддержки не будет. Может даже еще карты с расположением частей предоставили.
— Не исключаю. Но сам факт начала масштабного наступления, причем так синхронно и вовремя, настораживает.
— Хорошо, я вас понял. Когда думаете вылетать?
— Чем раньше, тем лучше. Только вот про изменение точки высадки, лучше никому не говорить. Это изменим в самый последний момент, когда самолет после заправки будет вылетать из-под Николаева, где, как я понял, ждет специальная группа обеспечения…
Снаружи бушевал ураган, выворачивая с корнями остатки умершего сада. Ветер поднимал в воздух миллионы серых от пепла снежинок, создавая непроходимую стену для любого попытавшегося выйти на улицу. Из-за большого количества окислов металлов в пепле, во время таких бурь резко нарушалась радиосвязь, что часто не позволяло оказывать своевременную помощь попавшим в ураган патрулям. Их находили потом, замерзших, сошедших с ума и перестрелявших друг друга в борьбе за крохи пищи, обглоданными мутировавшими крысами и дикими собаками. В этом буйстве серых тонов иногда мелькали ветки, куски кровли, сорванной с домов в поселке. Они с силой стукались в стены полуразрушенной фермы, где уже третий день в замаскированном бронетранспортере отсиживалась группа майора Дегтярева.
Такие ураганы могли длиться неделями, заставляя людей отсиживаться в убежищах. Но Дегтярев и так действовал в режиме жесткого дефицита времени, поэтому такая задержка в реализации плана просто сводила с ума и его самого и его бойцов.
Хлопнула дверь БТРа и во внутрь ввалился прапорщик Чеботаев, обмотанный с ног до головы тряпками, прикрывающими защитный костюм от ударов летающего в воздухе мусора. В этом был свой смысл: у соседей одному из бойцов сорванным с крыши дома листом оцинковки снесло голову.