Одна ночь с любимым лучше, чем вся жизнь с нелюбимым.
Д.Е.
Спустя некоторое время я получила еще одно письмо, в котором женщина, назовем ее Ольгой, рассказывает мне почти такую же историю. Она тоже работает в военной организации, тоже имеет звание, тоже держится за выслугу лет и тоже зависима от родителей, с которыми живет в одной квартире, но их отношения оставляют желать лучшего. Некоторое время мы переписывались, на личной встрече моя корреспондентка не настаивала, а письма стали для нее своеобразной отдушиной. Потом Ольга прочла мои романы, анализировала характер героинь, и у одной из них нашла сходство с собой. В ответном письме я пригласила ее на предстоящую презентацию моей новой книги. Судя по тому, как Оля характеризовала себя, можно было ожидать, что она — несчастное, робкое, задавленное комплексами создание. И вдруг ко мне обращается высокая, статная женщина, настоящая русская красавица с роскошными формами, милой улыбкой и ясными глазами: “Диля Дэрдовна, я — Оля, я вам писала…” В первый момент я даже не сообразила, что это именно та Ольга, писавшая мне грустные письма. Казалось бы — с чего ей комплексовать, когда природа ее столь щедро наделила?! Но так бывает нередко. И причина чаще всего кроется в детстве, во взаимоотношениях с родителями, в том, что они не сумели поддержать свою дочь в столь ранимом возрасте, когда она так неуверенна в себе, так нуждается в ободрении взрослых, в их любви и искреннем участии.
Многие мои пациентки это сознают и грустно признаются, что отношения с родителями, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Но, даже понимая это, они были не способны самостоятельно исправить последствия душевной раны, причиненной им в детстве самыми близкими людьми. Таким женщинам нужна помощь профессионала, иначе эта “заноза” в подсознании так и останется, подспудно влияя на отношение к себе, на самооценку, взаимоотношения с противоположным полом.
Будь преимущества одиночества так привлекательны, у него было бы гораздо больше сторонников.
Д.Е.
Рассказывая о себе, о своем детстве, некоторые мои пациентки плачут. Я их не утешаю — они должны выплакать свою боль, а банальные слова утешения бесполезны. Мы анализируем прошлое, и женщина сама (или с моей помощью) делает определенные выводы. В следующую встречу я снова прошу ее рассказать то же самое, и опять ее глаза наполняются слезами, но она с ними быстро справляется. И снова анализ. А потом моя пациентка может говорить о прошлом уже без слез — у нее уже нет обиды на родителей, она понимает мотивы их поведения и собственные ошибки. В конечном итоге мы, образно говоря, вытаскиваем “занозу”, сидевшую в подсознании и негативно влиявшую на самооценку и мировоззрение женщины. И ей сразу становится легче. Бывает, что уже после первой беседы моя пациентка говорит: “А я уже смотрю на людей другими глазами — будто прозрела!”