— Чёрт побери, пока нет иного выхода.
— Пока? — Луиза шагнула к мужу и схватила его за руки в отчаянной попытке убедить. — Стоит продать им душу, как обратно ты её уже не вернешь. Они на этом не остановятся — Сидмут не терпит компромиссов. Они шаг за шагом будут утягивать тебя в ад, пока ты не позабудешь все свои идеалы, за которые боролся.
Саймон вырвал руки из хватки жены.
— Я могу собрать вокруг себя сторонников. Со временем…
— Сидмут и Каслри не дадут тебе времени, разве ты не видишь? Они не дали тебе времени даже на принятие этого решения. Либо делаешь, как они говорят, либо конец.
Глаза Саймона вспыхнули.
— Я довольно долго не был в Англии и не могу повести за собой палату общин без их поддержки, черт побери!
— Возможно, не теперь, но у тебя есть вес в палате лордов. И Сидмут тут бессилен. Что касается палаты общин, тебя там поддержат мужья нескольких леди из моей группы, не говоря уже о зяте миссис Фрай. У тебя будет Филден, если он победит. Ты можешь собрать сторонников и без Сидмута…
— За сколько лет? — отрезал он. — Кроме того, одному Богу известно, какой будет тогда страна.
Луиза впилась взглядом в суровое лицо мужа, сдерживая гнев, глотая яростные слова, что обжигали горло. За страстными амбициями Саймона стояло что-то ещё. Последние несколько недель она стала лучше понимать его. Людям, которых он презирает, не заставить его плясать под свою дудку — он не допустил бы подобного, он не из таких.
Однако в этом единственном вопросе, он, кажется, изменил своему характеру и моральным качествам. Если она должна была это поправить, то ей надо знать причину. Ей следует обуздать свой нрав, проявить благоразумие.
— Саймон, почему ты вообще решил стать премьер-министром?
Вопрос заставил его замереть на мгновение.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты можешь работать в палате лордов, чтобы что-то менять, и, возможно, с не меньшей пользой. Почему пост премьер-министра стал твоей навязчивой идеей? Это очень необычный шаг для человека с твоим богатством и титулом?
— Кто-то должен это делать, — небрежно бросил Саймон.
Луиза сжала зубы, чтобы не ответить резкостью.
— Это не ответ. Почему именно ты?
Саймон выпрямился.
— Чтобы всё было сделано правильно. Чтобы страна могла двигаться, оставив свой страх перед «властью террора» [51], двигаться в лучшую сторону.
— И только тебе это по силам?
— Меня растили с этой мыслью. Какими бы не были отвратительные методы моего деда, он научил меня поразительным вещам, что касается политики. Было бы глупо и безответственно потратить впустую такое знание в тщетной погоне за удовольствиями…