В завершение представления на эстраду вышел бродячий комедиант с африканской гориллой на толстой цепи. Обезьяна была черна, как ночь, и имела очень свирепый вид. Ростом в добрые шесть футов, она весила, наверное, фунтов четыреста пятьдесят — пятьсот! Этот монстр произвел на зрителей сильнейшее впечатление. Они встретили зверя глухим ропотом. Флори поразила печаль в его взгляде. Несколько минут обезьяна презрительно рассматривала собравшихся, затем демонстративно повернулась к ним спиной. Ее освистали. Дрессировщик резко дернул цепь, чтобы заставить ее повернуться лицом к публике. Она отказалась это сделать. Со всех сторон раздавались возгласы неодобрения и свист. Дрессировщик занервничал, еще сильнее натянул цепь, щелкнул кнутом. В ответ послышалось недовольное ворчание. Он разозлился. Между ними шла скрытая борьба. Все чувствовали, как в лишенном свободы животном поднималась ярость.
— Она порвет цепь! — кричали из публики.
Обезьяна ее разорвала. Одним движением неслыханной силы она широко раскинула лапы. Железные звенья не выдержали яростного усилия обезьяны и лопнули.
— Осторожно! Осторожно! Спасайтесь! Она опасна!
С решительностью, которую ей придавали гибкость и освобожденная сила, горилла одним прыжком рванулась на публику. Ее действия словно были задуманы заранее. Без малейших колебаний она накинулась на Агнес, вырвала ее из старавшихся удержать ее рук, подняла, шагнула назад к эстраде и прислонилась к ней.
Обеими громадными лапами, поднятыми над головой, она сжимала девочку, словно желая отшвырнуть ее от себя. Готовые вмешаться, люди застыли на месте.
В наступившей тишине послышался голос.
— Она ее бросит, как камень! — крикнула Сюзанна.
— Господи, спаси и сохрани ее! — молила Флори. — Матерь Божья, приди ей на помощь! Не допусти!
Хрупкое тело девочки в ореоле светлых волос по-прежнему парило в лапах гориллы над ее черной головой. Она не плакала, не вырывалась, молчала. Белая как снег, словно из нее вышла вся кровь, она казалась полумертвой.
Оставшаяся одна в первом ряду, когда все отхлынули назад, застывшая на месте, Флори взывала к Богу. Позади нее нарастал, усиливался испуганный ропот, но никто не пошевелился.
На безопасном расстоянии от обезьяны дрессировщик кричал, махал руками, щелкал своим кнутом, угрожал ей, но все было напрасно.
Сколько могла продолжаться эта кошмарная сцена?
Внезапно воздух со свистом прорезал какой-то сверкнувший отраженным светом металлический предмет. Брошенный опытной рукой кинжал с глухим звуком вонзился в самое сердце статуи из дикого мяса. Животное закачалось, словно в нерешительности, испустило какой-то хриплый стон, колени его подогнулись…