— Ребята! — нарочно громко сказал я, чтобы Костя и Замира наверняка услышали меня. — Есть важная работа: предлагаю сегодня помочь бабке Наталье собрать урюк! Какое будет мнение?..
— Урюк? — изумился Кулак. — Разве Костя еще не слопал его?
— Шутки в сторону! — резко сказал я. — Идете или нет? Ночью пойдем…
Сервер с Андреем кивнули — согласны, мол. Комментарии излишни. А Кулак погладил себя по животу, ухмыляясь.
— Отчего же нет. Можно и поработать. Бабка-то спит…
— Сиди лучше дома! — взвился Сервер.
До конца уроков я искоса поглядывал на Костю и Замиру, готовясь снять плоды с моих хитроумных педагогических угодий. Судя по их безмятежным лицам, сев у меня прошел неудачно… «Ничего, — говорил я себе, — терпение и еще раз терпение. Акрам прав: надо помочь бабке Наталье».
Договорились, что, сделав уроки, мы в двадцать два ноль-ноль тайно — точно как у Гайдара — выскальзываем из дома и собираемся у ворот бабки Натальи. Андрея Никитенко мы обязали принести фонарь. Темно ведь будет…
— Провели собрание, Ваше Бюрократие? — спросил Акрам, хлопнув меня дома по плечу. А я ведь думал, что он уже и забыл о нашем разговоре.
— Провели, Ваше Издевательство! — обиженно буркнул я.
— И что же решили?
— Решили принять меры.
— Ага! — подхватил Акрам. — Все ясно. Небось, и протокол вели? Представляю, что вы в него записали — «Об изыскании возможности оказания содействия бабке
Наталье в деле съема плодов — в дальнейшем именуемых урюком — во избежание поедания последних хищниками отряда воробьиных» — так, что ли? — Акрам захохотал.
Я обиженно уткнулся в тетрадь.
— Завтра узнаешь, — проворчал я. — Потерпи.
— Что ж, потерпим, — согласился Акрам.
В половине десятого я сослался на усталость и объявил всем, что иду спать. Плотно закрыв дверь, я осторожно вылез в окно и побежал к месту встречи.
Скоро все заговорщики собрались, кроме Андрея.
— Вечно у него что-нибудь!.. — ворчал Сервер.
И тут мы увидели Андрея. Он бежал изо всех сил. Запыхавшись, он подбежал к нам и показал… красный фотофонарь, который используют при печатании карточек, чтобы несколько разогнать темень и при этом не засветить чувствительную бумагу.
— Это еще что? — изумились мы.
Андрей виновато залепетал:
— Я не виноват… Софит перегорел… Вот, решил хоть это захватить.
— Надейся на тебя… — рассердился я. — С твоим фонарем далеко не уедешь… В смысле — ничего не увидишь. Знал бы — хоть спички захватил.
Делать было нечего. Мы осторожно ступили во двор бабки Натальи. Бархатные сумерки плотно окутывали садик. Сквозь ветки деревьев зияли звезды — казалось, это они, а не урюк, оттягивают сейчас ветки деревьев. Я представил себе, как лезу по длинной-предлинной лестнице и наконец долезаю до спелых звезд, срываю их и складываю в корзину…