Речь Скобелева имела историческое значение. Впервые публично указав на общего врага и четко сформулировав вытекающие из этого для обеих стран задачи, Скобелев первым из русских и французских деятелей сделал открытый шаг по направлению к русско-французскому союзу. «Парижская речь Скобелева — инцидент, который уже никогда не был забыт ни дипломатией, ни историками, — комментировал в 1928 г. это событие академик Е.В.Тарле. — Эта речь посетившим его сербским студентам 17(5) февраля 1882 г. стала заметным этапом в намечавшейся подготовке новой группировки европейских держав… О франко-русском союзе мечтал тогда Гамбетта, мечтали еще некоторые деятели, но эти предположения и мечты еще были окутаны туманом. Речь Скобелева была первым событием, которое отчасти конкретизировало и делало правдоподобными упорные слухи, ходившие в Европе с марта 1881 г., что новый русский император Александр III — заклятый враг Германии и, несмотря на миролюбивые заявления, ждет только случая, чтобы напасть на Германскую империю». Во Франции — в армии, среди широкой публики — речь вызвала тем большее сочувствие, что Франция в ту пору не смела думать не только о войне, но и о заявлениях официальных лиц, хотя бы отдаленно напоминающих по своей прямоте и резкости речь Скобелева. Гамбетта, как видим, сразу поспешил заявить о своей непричастности. Скобелев же, больно ударив по Германии, вызвал там серьезную тревогу. ««Скобелев грубо напомнил нам, что у нас враг не только на западе, но и на востоке», — так отзывались многие органы немецкой прессы. Германская и австрийская печать месяцами еще писала о выступлении Скобелева, возвращаясь к нему по самым разнохарактерным поводам», — заключал Е.В.Тарле.
Новую и более конкретную, основанную на использовании французских архивов, суммированную характеристику реакции германской и французской прессы и официальных лиц содержит сравнительно недавняя фундаментальная работа другого маститого советского историка А.З.Манфреда, посвященная образованию русско-французского союза. «В Германии речь и беседы Скобелева породили тревогу, — резюмировал А.З.Манфред. — Курсель (французский посол в Берлине. — В.М.) сообщал, что многие серьезные люди в Берлине считают войну с Россией весьма вероятной (следует ссылка на французские архивы. — В. М.). Во Франции, в правительственных кругах были также напуганы возможностью осложнений с Германией. Тогда как монархическая печать шумно приветствовала антинемецкие речи Скобелева, официозная и полуофициозная пресса поспешила отмежеваться от выступления русского генерала и высказала сдержанность к идее франко-русского сближения. Де Курсель в беседе с кайзером Вильгельмом «поспешил» заверить, что эта «непредвиденная манифестация генерала Скобелева была принята в Париже с холодностью, чтобы не сказать с осуждением». Вильгельм отвечал, что он с удовлетворением отметил весьма достойную сдержанность французской печати (ссылка на архивы). Инцидент… лишь подчеркнул страх французской правящей буржуазии перед Германией и продиктованную этими трусливыми расчетами боязнь идти на поиски сближения с Россией…»