Напуганный этой перспективой, Победоносцев написал венценосцу беспрецедентное по своей вынужденной смелости письмо. Оно так знаменательно, что для нашего повествования необходимо привести из него следующие обширные выдержки:
Я считаю этот предмет настолько важным, что, рискуя навлечь на себя недовольство вашего величества, возвращаясь к нему, смею повторить снова, что вашему величеству необходимо привлечь Скобелева сердечно. Время таково, что требует крайней осторожности в приемах… Теперь время критическое для вас лично: теперь — или иногда — привлечете вы к себе и на свою сторону лучшие силы в России, людей, способных не только говорить, но самое главное — способных действовать в решительные минуты… Вот теперь, будто бы некоторые, не расположенные к вашему величеству и считающие себя обиженными, шепчут Скобелеву: «Посмотрите, ведь мы говорили, то он не ценит прежних заслуг и достоинств». Надобно сделать так, чтобы это лукавое слово оказалось ложью, и не только к Скобелеву, но и ко всем, кто заявил себя действительным умением вести дело и подвигами в минувшую войну… Пускай Скобелев, как говорят, человек безнравственный… Скобелев, скажу опять, стал великой силой и приобрел на массу громадное нравственное влияние, то есть люди ему верят и за ним следуют! Это ужасно важно, и теперь важнее, чем когда-нибудь… Но Скобелев ВПРАВЕ ожидать, что все интересуются делом, которое он сделал, и что им прежде и более всех интересуется русский государь. Итак, если правда, что ваше величество не высказали в кратком разговоре с ним интереса этому делу, желание знать подробности его… Скобелев мог вынесть из этого приема горькое чувство… Могу себе представить, что Вам неловко, несвободно, неспокойно со Скобелевым и что Вы старались сократить свидание, понятно это чувство неловкости, соединенное с нерасположением видеть человека, и происходящая от этого неуверенность.
Совершенно понятно, что заставить написать это единственное в своем роде за всю историю отношений обер-прокурора Святейшего Синода с царем письмо могла только крайняя необходимость. Письмо полно настойчивых поучений, за которыми стоит страх перед Скобелевым, потому что он стал великой силой, ему верят и за ним идут. Обижать такого человека, включать его в число недовольных — верх неосторожности, даже глупости — таков подтекст письма. Оно также проясняет, что Александр III питал нерасположение к Скобелеву, не желал даже его видеть, и Победоносцев менторским тоном призывает самодержца пересилить себя и оказать белому генералу знаки внимания.