Интересно, как вы это мыслите себе без оружия и в одиночку?!
Вызываю на помощь младшего сержанта Пупышева. Устраиваем вдвоем засаду…»
Еремеев представил себе субтильного Артамоныча рядом с громилой Ковальчуком и невесело хмыкнул.
«Эх, товарищ капитан!.. Нужна вам эта гражданка Табуранская как бронежилет утопающему. Или это любовь с первого взгляда на фото в загранпаспорте? В ваши-то годы да с вашим опытом… Вы лучше обратите внимание на соседку слева. Ведь это она для вас так старательно натягивает на колени самовсползающую юбку. И чем она хуже гражданки Табуранской? Стоит только заговорить и…»
Карина!
Пассажирка слева — пухленькая брюнетка неопределенных лет — читала «Энциклопедию экстремальных ситуаций». Книга была раскрыта на разделе «Безответная любовь».
— Можно взглянуть? — попросил он.
Соседка охотно передала ему томик.
«Нужно развенчать свой идол. Любят всегда одновременно и человека, и идеализированный образ, созданный на его основе. Используя это свойство любви, Лопе де Вега в комедии «Собака на сене» предлагает: «Хотите я подам совет? Уверен, он поможет делу. Вы вспоминайте недостатки, не прелести. Старайтесь в памяти носить ее изъян — и самый гадкий!»
Да, да, надо развенчать свой идол!
Что в Карине могло отталкивать? Ее прошлое и только. Но прошлое любой женщины — темная вода, каких только чертей не скрывающая на дне своего омута… Она спала с этим амбалом… Стоп, стоп — это уже ревность.
Любила деньги до такой степени, что готова была возить в своем чреве наркотики, бетапротеин, все что угодно… Да, это мерзостно… Вот об этом надо думать. На этом сосредоточиться.
— Что, у вас проблемы с безответной любовью? — игриво поинтересовалась попутчица.
— У кого их нет? — вздохнул Еремеев, с сожалением возвращая книгу. Толковый этот парень, Гостюшин, автор «Энциклопедии», бывалый мужик… Еремеев тоже лелеял мысль написать когда-нибудь нечто вроде этого пособия — «Счастливые озарения». Или просто — «Озарения». О том, как выходить из гиблых ситуаций, из житейских лабиринтов и безнадежных тупиков, когда в конце тоннеля глухая стена. Нет, он так и назовет свою книгу — «Дверь в стене тоннеля». Слава Богу, флот, Афган и МУР кое-чему научили.
Озабоченная соседка так и не дождалась продолжения далеко идущего разговора. Еремеев выглянул в иллюминатор, и вдруг вся его прошлая жизнь открылась сразу, словно эта земля, проплывающая под серебристой дланью самолета. Сколько же в ней было вокзалов, вагонов, семафоров, взлетных полос и бортовых огней…
Сколько ж в ней было казенных ночлегов, кают, казарм, купе, общаг, гостиничных номеров, госпитальных палат и прочих чужих стен и кровель?