Сразу решился вопрос и с дачей. Комендант, спрятав в карман три сотенные бумажки, немедленно выдал ключ от комнаты и шутливо предупредил:
— Вы только там в своей лабалатории самогон не гоните. А если будете гнать, меня первым зовите. Пробу сниму. Хе-хе…
Лабораторию он пополнил собственным термостатом, муфельной печью, — всем, что требовалось по ходу экспериментов. Теперь он работал не с дачными крысами, а с кроликами и морскими свинками, за которыми раз в неделю ездил на Птичий рынок. Более того, за небольшую мзду служитель институтского анатомического театра позволял ему уносить с собой срезы человеческого мозга. Через год фанатической работы по вечерам и воскресеньям Герман получил первые миллиграммы бетапротеина — вещества, открыть которое Ольштинскому-старшему помешал ночной арест…
Глава четвертая
РЫК ВОЖАКА
Утром обитателей подземной камеры разбудил гул и лязг кухонного элеватора. На фибровом подносе дымился бачок пшенной каши и три куриных окорочка. Это было последнее мясо, которое Еремеев отправил в рот. С этого дня он стал убежденным вегетарианцем.
Сразу же после завтрака вчерашний санитар, по кличке Шарпей, развел их на работы. Первым делом они заглянули в бетонный отсек с красной пятеркой, намалеванной на железной двери. Еремеев легко определил в ней предоперационную. Сама операционная находилась, как видно, за матовой стеклянной перегородкой. Здесь работал кондиционер и дышалось значительно легче, чем в их камере.
— Посидим пока, — присел Шарпей на кушетку, застланную рыжеватой больничной клеенкой. Они были вдвоем, и Еремеев рискнул завести разговор, который продумал ночью.
— А женщин здесь держат?
— В обслуге, кроме Анастасии, никого нет. Даже повар мужик.
— А не в обслуге?
— Ну, только те, которые как клиентки.
— И часто они попадают?
— Не. Все больше мужчины. Ты поменьше спрашивай, вообще-то. Дольше проживешь, — мрачно посоветовал Шарпей и собрал на лбу мясистые складки, из-за которых и получил прозвище. Еремеев достал портсигар, оставив «листик» в кармане, взвесил его на ладони.
— Чистое серебро.
— Дорогая штукенция.
— Хочешь подарю?
— Подари.
— Держи!
— Спасибочки.
— Узнай только одну вещь, и больше ни о чем не буду спрашивать. Пропала у меня подружка — Карина Табуранская. Не проходила она через вашу контору?
Шарпей снова взморщил лоб.
— Вообще-то, у шефа живет герла какая-то. А как звать… Узнаю. Спокуха-дункель. Сегодня же скажу.
Открылась стеклянная дверь, и из операционной руки в резиновых перчатках вытолкнули каталку с ничем не накрытым телом. Еремеев с трудом узнал вчерашнего бомжа. У него был трепанирован череп и вскрыта полость живота.