Пока вызывали машину, пока приехала наконец, он себе вены вскрыл и был таков…
— Что же вы его не обыскали?
— Обыскали, изъяли все, чем мог себе навредить. А у него одна сигарета за подкладкой завалялась…
— С фильтром, конечно?
— В том-то и беда, что с фильтром…
— Да-а, — сочувственно протянул Еремеев. Фильтр — это классический прохлоп. Недаром всех начинающих следователей строго-настрого предупреждают: не давайте подследственным сигареты с фильтром, отламывайте их, а потом уж угощайте, если надо для пользы дела. Никто не знает, где и когда родилось это дьявольское ухищрение: развернуть сигаретный фильтр в ленточку, отжечь край так, чтобы получилась остекленевшая кромка, а затем этой пилкой перекромсать себе вены.
— Личность установили?
— При нем не было ни одного документа. А допросить не успела.
— Сурово… У тебя и первая «расчлененка» не закрыта. С мужиком на овощной базе.
— Если б только «расчлененки»… А то ведь шесть ограблений на мне висит и два трупа на Потешной…
— Ну вот, а ты спрашиваешь, почему ухожу…
— А почему? Работой завалило?
— Да какая теперь работа… Мы уже давно не сыщики, а регистраторы преступлений. Как в статистической конторе. Подсчет ведем, отчетность подбиваем… Когда там работать…
— Это точно. — Татьяна вздохнула.
В дверь заглянул начальник отдела.
— Айда в зал!.. Шеф сейчас акафист кому-то будет читать.
В актовом зале отделения милиции «Преображенская застава» собрались все, кто в конце дня еще оставался на службе. Начальник — не по годам раздобревший милицейский полковник, с напускной торжественностью завел привычную речь.
— Дорогие товарищи!.. Сегодня мы провожаем в новую — гражданскую — жизнь нашего боевого соратника, старшего следователя капитана милиции Еремеева Олега Орестовича.
Шеф открыл красную папку прощального адреса и, водрузив на маленький носик огромные очки, стал зачитывать текст, набранный в типографии осыпающейся золотянкой:
— Глубокоуважаемый Олег Орестович!
Вы пришли в органы внутренних дел, проделав большой жизненный путь…
«Угу, — молча согласился с ним Еремеев. — От сперматозоида до капитана». Он сосредоточенно снимал со свитера и брюк белесые шерстинки Дельфа и укладывал их в пепельницу на подоконнике. Глядя на него, можно было с равной определенностью сказать, что делает он это либо от величайшего смущения, либо от полного равнодушия к происходящему.
— Окончив Военно-медицинскую академию, — читал нараспев полковник, — вы были направлены в Республику Афганистан в состав ограниченного контингента…
«Ограниченного огнем «духов», — комментировал про себя виновник торжества.