-Кос, пойми меня правильно, - примирительным тоном произнес Белов. - Никто не собирается прощать эту тварь. Просто Шмидт нужен нам здесь, понимаешь? А в Штаты к Максу поедет Павлючков. От него там толку больше будет...
-Сань, а с чего это вдруг Шмидт нам здесь понадобился? - прищурился Космос. - Объясни, что за срочность-то?..
Белов внутренне напрягся - то, что он собирался сейчас сказать, могло вызвать у друзей самую непредсказуемую реакцию. Три пары глаз смотрели на него и ждали его слов. Саша нервно сглотнул и сухо, без интонаций, произнес:
-Шмидт примет все дела по безопасности. Временно. До тех пор, пока к нам не вернется Фил. Кое-что из других его дел возьмешь ты, Кос. Вот для чего, собственно... - он неожиданно смешался и замолчал.
Против ожиданий, и Космосом и Пчелой это сообщение было воспринято вполне спокойно. Удивился Шмидт. Он поднял на Белова совершенно круглые глаза и изумленно выдохнул:
-Я?! Вместо Валеры?!
-Да, Шмидт, ты, - ответил Белов и повернулся к друзьям. - Пацаны, вы как, не против?
-Нет, - тут же ответил Пчела.
-Нет... - эхом отозвался Кос.
Саша едва сдержал вздох облегчения. Новое назначение Шмидта было принято спокойно, и, кто знает, возможно причиной тому, что все прошло так гладко, тоже был субботний разговор в больнице?
-Ну вот и ладушки, - все-таки улыбнулся Белов. - Давай-ка, Шмидт, подгребай поближе к столу, мы с пацанами тебе кое-чего растолкуем...
VIII
Вечерами Белов корпел над ежедневником Фила, шаг за шагом продираясь сквозь криптографические загадки его ужасного почерка, напоминавшего какую-то чудовищную смесь арабской вязи с китайскими иероглифами. А ведь помимо почерка были еще и совершенно незнакомые Саше инициалы, бесчисленные сокращения и непонятные киношные термины! Короче, расшифровка записей давалась весьма нелегко.
Впрочем, о потерянном времени Саша ничуть не жалел. То, что ему удалось прочесть в органайзере Фила, было невероятно интересно!
Так уж сложилось, что все в Бригаде к увлечению Фила кинематографом относились с некоторой насмешливой снисходительностью. Дескать, у каждого свой бзик: у Пчелы - бабы, у Космоса - кокс, а Фила хлебом не корми - дай перед камерой попрыгать да покувыркаться! Во всяком, случае, Белов до сих пор смотрел на это именно так - как на блажь, на странное хобби, на любимую забаву так и не наигравшегося в детстве мальчишки. Но восемь страничек кожаного блокнота в корне изменили это его поверхностное мнение.
Фил относился к кинематографу совершенно серьезно и так же всерьез размышлял о его нынешнем положении и возможных перспективах. То, что он писал, было для Белова абсолютно ново и неожиданно, но, по трезвому размышлению, казалось не лишенным здравого смысла.