Более удачного разрешения самого трудного из всех вопросов нашего путешествия нельзя было себе и представить. Прощаясь, я горячо жал руку председателю и благодарил его за помощь, без которой мы, конечно, не смогли бы осуществить поездку в этом году.
Столь же хорошо обстояли дела и у моих спутников. Они успели получить распоряжение о продаже нам продуктов прямо со складов райторга и с нетерпением ждали меня в гостинице.
Вечером, переждав свалившийся с ясного неба короткий ливень, мы отправились к Винокурову. Председатель райсовета жил в некрашеном, аккуратно срубленном домике, где нас встретила молодая русская женщина, его жена, с двумя подростками. Хозяин возился с чем-то в маленькой пристройке.
— Вот, Трофим Григорьевич, пришел к вам с моими молодцами. Разрешите их вам представить: это Петя
Таюрский, а это Саша Куклин — оба с Алдана и когда-то учились в Якутске.
— А, земляки, значит. Очень приятно! Да они действительно молодцы, смотрите, какие богатыри. С такими не страшно и на край света! — улыбался Винокуров, крепко пожимая руки ребятам.
— Что ж, Евгений Константинович, по якутскому. обычаю, не мешало бы чайку выпить!
— С удовольствием, Трофим Григорьевич, ведь чай и в русском обычае!
Мы заходим в выскобленную и вымытую горницу с ситцевыми занавесками и крытым клеенкой столом. На бревенчатой стене — великолепная бескурковка и полка с книгами. Я вижу два тома Ленина, какие-то учебники, сильно потрепанный том Аксакова, «Белую березу» Бубеннова и пухлый комплект «Огонька».
— Времени читать не остается, — говорит, уловив мой взгляд, Винокуров, — если бы не радио, сильно отстал бы.
На столе появляются стаканы, печенье, липовый мед и, наконец, самовар — самый настоящий, шумящий и свистящий самовар, которого я не видывал много лет!
Пьем крепкий чай, не торопясь и со вкусом. Винокуров интересно рассказывает о своем районе. Несколько месяцев в году он проводит в разъездах — летом на катере или моторке, зимой на оленях. Какие только обязанности не приходится выполнять этому представителю Советской власти на краю света, с какими только казусами — юридическими и житейскими — ему не приходится здесь сталкиваться!
Сознание большой ответственности укрепляет волю людей сильных. Наш хозяин несомненно относится к этой категории.
В половине десятого вечера мы отправляемся на берег. По-видимому, это самый оживленный час. С плотов, барж и привязанных лодок удят рыболовы самых разных возрастов. Всюду тарахтят лодочные моторы. Мимо, вспенивая тяжелую колымскую воду, проносится черная рыбацкая лодка с задранным носом и залитыми смолой широкими бортами. Навстречу ей подскакивает на волне изящный ботик с руль-мотором. Противоположный берег Колымы еле виден тоненькой темной полоской на горизонте. До него шесть километров. В устье Колыма разливается несколькими рукавами до семидесяти пяти километров. Это настоящее море! Подумать только, что в верховьях я переправлялся через нее вброд на лошади!’