Медвежонок подошел к коряге и терся об нее головой, пытаясь освободиться от попавшего в уши масла. По пути от палатки он успел вываляться в песке; к слипшейся шерсти пристали щепки и обрывки бумаги. Рутил оживленно суетился вокруг приятеля, но близко к нему не подходил. Впрочем, и медвежонок был слишком занят своими делами.
— Неужели подохнет?
— От масла еще никто не подыхал, — говорит вышедший из палатки Михаил, — но пронести его должно как следует.
Вскоре Малышка с лихвой расплатился за чревоугодие. Лагерь и вся округа вплоть до дальнего затона, где Гоша ловил хариусов, огласились жалобными воплями медвежонка.
Действие топленого масла оказалось просто невероятным. Несчастного Малышку выворачивало наизнанку; казалось, этим потрясающим спазмам не будет конца. Мы столпились вокруг плачущего и стонущего медвежонка и молча смотрели, как он корчится от боли. Вся площадка у коряги была скользкой от извергнутой слизистой массив.
— Неужели нельзя ничем помочь? — мрачно спросил прибежавший на шум Гоша.
Чем же ему поможешь? Пока желудок все не выбросит — не успокоится, в этом и есть помощь.
Медвежонок стонал еще долго. В конце концов он затих и скорчился в маленький грязный клубок у своей коряги.
— Может, его перенести оттуда? Уж очень там заблевано.
— Не стоит трогать, пусть отлежится! Гоша, посмотри, не слишком ли туга петля.
— Нет, ничего, можно ладонь просунуть.
— Ну пусть лежит до утра. Поправится. Идем ужинать!
В долину спустился прозрачный северный вечер. Побледнели облака, громче зашумела быстрая Армань. Медленно махая черными крыльями, пролетел ворон. Выкурив на ночь по папиросе, мы разошлись от костра в палатки. Мне расхотелось удить рыбу; да и было уже поздно. Засыпая, я слышал, как возится в ногах у Саши Рутил. Наконец и он, уткнувшись в пушистый хвост, громко, как человек, вздохнул и замолк.
Я спал неспокойно. Мне все мерещились стоны бедного Малышки. Сквозь сон иногда казалось, что за палаткой что-то шевелится. Несколько раз я порывался встать, но было лень выйти из согретой нашим дыханием палатки, и я опять засыпан.
Утром меня разбудил удивленный возглас Миши. Как обычно, он вышел на восходе солнца готовить завтрак и первым обнаружил новость:
— Медвежонок пропал!
В один момент все были на ногах,
— Что за черт, куда он мог деться?
— Я говорил, что петлю нужно обвязать потуже! — негодовал Саша.
— Ты что, хотел, чтобы он Удавился? Бедняга и без того чуть не подох вчера вечером! — К моему удивлению, это говорит уже забывший о масле Миша.
— Скорее идите сюда, — закричал отошедший от палаток Гоша, — посмотрите, какие здесь следы!