Я прекрасно понимал и разделял его чувства, но опыт последних нескольких дней был ещё не забыт, и после некоторого промедления я спросил:
– Но не может возникнуть при этом какой-либо опасности? Если бы вы знали, как мы…
К моему удивлению, Маргарет прервала меня:
– Малкольм, опасностей не предвидится. Я останусь с отцом! – Говоря эти слова, она прильнула к нему, как бы защищая его своим телом. Ничего не ответив, я поднялся и направился сразу же к выходу. Мистер Трелони сердечно сказал мне вслед:
– Приходите как только вам захочется, Росс. Приходите к завтраку. После этого нам с вами захочется поговорить. – Он тихо вышел из комнаты, оставив нас вдвоём. Я начал целовать руки Маргарет, которые она протянула мне, затем притянул её к себе, и наши губы встретились в первый раз.
В ту ночь я спал мало. Ощущение счастья с одной стороны и беспокойство с другой не оставляли мне места для сна. Но даже если меня охватило беспокойство, в то же время я был столь счастлив, как никогда. Ночь пролетела столь быстро, что рассвет как бы обрушился на меня, не прокрадываясь по своему обыкновению. Ещё не было девяти часов, когда я появился в Кенсингтоне. Все моё беспокойство испарилось, подобно облаку, как только я встретил Маргарет и увидел, что бледность лица уже уступила место обычному яркому румянцу. Она сказала, что отец спал хорошо и скоро присоединится к нам.
– Я твёрдо знаю, – прошептала она, – что мой добрый и предусмотрительный отец специально не встал ещё, чтобы я могла первой встретить тебя, и наедине!
После завтрака мистер Трелони повёл нас в кабинет, говоря по дороге:
– Я просил Маргарет присутствовать при нашем разговоре тоже.
Когда мы сели, он серьёзно произнёс:
– Вчера вечером я сказал, что у нас есть что рассказать друг другу. Осмелюсь предположить, что Вы думали, что это касается Маргарет и вас. Это так?
– Я думал именно так.
– Хорошо, мой мальчик, все правильно. Мы говорили с Маргарет, и я знаю о её желаниях.
Я крепко пожал протянутую им руку, а затем поцеловал Маргарет, подвинувшую свой стул ближе ко мне, чтобы мы смогли держаться за руки во время разговора с ним, а он продолжал, несколько поспешно, что было неожиданно для меня:
– Вы знаете очень многое о моей охоте за этой мумией и вещами, ей принадлежавшими; осмелюсь добавить, что вы догадываетесь о многих моих теоретических доводах. Но это я могу объяснить в любое время позже, спокойно и уверено, если возникнет в том необходимость. О чем мне обязательно надо посоветоваться с вами сейчас, заключается в следующем: Маргарет и я не достигли соглашения по одному вопросу. Я говорю о проведении эксперимента; эксперимента, который смог бы увенчать все, чему я посвятил двадцать лет исследований, жизни в опасности и массу подготовительной работы. С помощью этих трудов мы могли бы узнать о вещах, которые в течение веков были скрыты от глаз и из памяти человечества. Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь присутствовала при этом, так как не могу закрыть глаза на тот факт, что эксперимент может быть сопряжён с опасностью – великой опасностью неизвестной природы. Однако, я неоднократно встречался в своей жизни с исключительными опасностями неизвестного происхождения; таким же опытом обладает мой бесстрашный ученик, который помогал мне в работе. Что касается меня, я готов пойти на любой риск. Это послужило бы на пользу науке, истории и философии; и мы смогли бы перевернуть ещё одну старую страницу человеческой мудрости в наш прозаический век. Но мне ненавистна мысль подвергать такому риску свою дочь. Её юная счастливая жизнь слишком драгоценна, чтобы можно было обращаться с ней столь легкомысленно, особенно теперь, когда она находится на самом пороге нового счастья. Я не желаю видеть, как она лишится жизни, как случилось с её дорогой матерью…